Действительно, смысл - то, что придаётся в качестве атрибута, но он
вовсе не атрибут предложения, скорее, он атрибут вещи или положения вещей.
Атрибут предложения - это предикат, качественный предикат вроде "зеленый",
например. Он приписан в качестве атрибута субъекту предложения. Но атрибутом
вещи служит глагол: зеленеть, например, или, лучше, событие, выраженное этим
глаголом. Он приписывается в качестве атрибута той вещи, на которую указывает
41 ЛОГИКА СМЫСЛА
субъект, или тому положению вещей, которое обозначается всем предложением.
Наоборот, логический атрибут вообще не сливается ни с физическим положением
вещей, ни с его качеством или отношением. Атрибут - не бытие. Он не определяет
бытие. Он - сверх-бытие. "Зеленое" обозначает качество, смесь вещей, смесь
дерева и воздуха, когда хлорофилл сосуществует со всеми частями листа. Напротив,
"зеленеть" - не качество вещи, а атрибут, который высказывается о вещи. Атрибут
не существует вне предложения, которое выражает его, обозначая вещь. Здесь мы
возвращаемся к тому, с чего начали: смысл не существует вне предложения... и так
далее.
Но это не круг. Это, скорее, такое сосуществование двух сторон одной лишенной
толщины плоскости, что мы попадаем с одной стороны на другую, продвигаясь вдоль
их длины. Смысл - это и выражаемое, то есть выраженное предложением, и атрибут
положения вещей. Он развернут одной стороной к вещам, а другой - к предложениям.
Но он не сливается ни с предложением, ни с положением вещей или качеством,
.которое данное предложение обозначает. Он является именно границей между
предложениями и вещами. Это именно тот aliquid, который обладает сразу и
сверх-бытием, и упорством, то есть тем минимумом бытия, который побуждает
упорство12. Именно поэтому смысл и есть "событие", при условии, что событие не
смешивается со своим .пространственно-временным осуществлением в положении
вещей. Так что мы не будем теперь спрашивать, в чем смысл события: событие и
есть смысл как таковой. Событие по самой сути принадлежит языку. Оно имеет
существенное отношение к языку. Но язык - это то, что высказывается о вещах. Жан
Гаттегно сразу заметил разницу между историями Кэррола и классическими
волшебными сказками. В работах Кэррола все происходит в языке и посредством
языка. "Это не история, которую он рассказывает нам, это дискурс, с которым он
обращается к нам, - дискурс из нескольких частей..."13
__________
12 Эти термины, "упорство" и "сверх-бытие", имеют свои корреляты как в
терминологии Мейнонга, так и в терминологии стоиков.
13 Lewis Carroll, Logique sans pein, Hermann, preface, pp. 19-20.
42 ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Действительно, Кэррол проделывает всю свою работу в этом плоском мире
смысла-события или выражаемого-атрибутируемого. Следовательно, существует связь
между фантастикой, подписанной "Кэррол", и логико-математическими работами,
автор которых известен как "Доджсон". Трудно сказать, как случилось, что те
ловушки и трудности, которые мы встречаем в сказочных текстах, - просто
следствие нарушения правил и законов, установленных логической работой. Не
только потому, что множество ловушек подстерегает саму логическую работу, но и
потому, видимо, что они распределены здесь совершенно иным образом. Удивительно,
что все логические работы Кэррола непосредственно посвящены сигнификации,
импликациям и заключениям, и только косвенно смыслу, - а именно, там, где речь
идет о парадоксах, с которыми сигнификация не справляется или которые она же
сама и создает. Напротив, работа фантаста направлена именно на смысл и
обрушивает на него всю мощь парадокса. Это как раз соответствует двум состояниям
смысла - фактическому и правовому; апостериорному и априорному; одному, в
котором смысл косвенно вводится через круг предложения, и другому, в котором он
обнаруживается явно, как таковой, посредством разрывания круга и развертки его
вдоль границы между предложениями и вещами. 43



Четвертая серия: дуальности
Первой важной дуальностью была дуальность причин и эффектов, телесных вещей и
бестелесных событий. Но поскольку события-эффекты не существуют вне выражающих
их предложений, эта дуальность переходит в дуальность вещей и предложений, тел и
языка. Здесь берет начало та альтернатива, которая пронизывает все произведения
Кэррола: есть и говорить. В Сильвии и Бруно мы встречаем альтернативу между
"кусочками вещей" и "кусочками Шекспира". На коронационном обеде Алисы либо вы
едите то, что вам представили, либо вас представили тому, что вы едите. Есть и
быть съеденным - вот операциональная модель тел, типа их смешивания в глубине,
их действия и страдания, того способа, каким они сосуществуют друг в друге.
Тогда как говорить - это движение поверхности, идеальных атрибутов и бестелесных
событий. Что серьезнее: говорить о еде или есть слова? Одержимую пищеварением
Алису обступают кошмары: или она поглощает, или ее поглотят.