Что касается удалившегося объекта, то он хочет его
возвращения, утверждает его присутствие своим воскрешающим фаллосом.
В своем бессознательном каждый - отпрыск разведенных родителей, мечтающий о
возрождении матери и возвращении отца, вытягивающий последнего из убежища, где
тот скрылся: думается, что в этом и состоит основа того, что Фрейд называл
"семейной любовной историей" и ее связи с Эдиповым комплексом. У ребенка - в его
нарциссической самонадеянности - никогда не было лучших намерений, и никогда уже
ему не будет так хорошо. Без всяких мучений и терзаний вины он чувствует себя в
этой позиции ближе всего к безмятежности и невинности предыдущей позиции.
Правда, он занимает
268 БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ
место отца и воспринимает мать как объект своего инцестуозного желания. Но
инцестуозное отношение здесь почти взаимное и не связано с насилием: ни грубого
вторжения, ни узурпации, а скорее, отношение поверхности - процесс возрождения и
взывания, в котором фаллос прочерчивает линию на поверхности. Мы искажаем и
грешим против Эдипова комплекса, если забываем об ужасе предшествующих стадий,
где уже случилось все наихудшее, и забываем, что Эдипова ситуация возникает
только тогда, когда либидозные влечения отделяются от деструктивных влечений.
Когда Фрейд замечает, что нормальная личность не только аморальней, чем она
думает, но моральней, чем она подозревает, то это замечание справедливо прежде
всего в отношении Эдипого комплекса. Эдип - это трагедия, но мы должны суметь
вообразить трагического героя как веселого и невинного, как идущего по верному
пути. Инцест с матерью посредством ее возрождения, замещение отца взыванием к
нему - это не только благие намерения (ибо именно благодаря Эдипову комплексу
намерение - как моральное понятие par excellence - и рождается). В качестве
намерений они суть прямое продолжение того, что выступает как явно невинная
деятельность, которая - с точки зрения ребенка - состоит в создании тотальной
поверхности из всех его частичных поверхностей, используя фаллос, проецируемый
свыше хорошим пенисом и ставя это проецирование на пользу образам родителей.
Эдип становится Геркулесом потому, что в качестве миротворца он жаждет
сформировать царство поверхностей и царство земли, сообразные ему по размеру. Он
полагал, что отразил монстров глубины и вступил в союз с силами высоты. И целью
его усилий становится возрождение матери и призывание отца: таков истинный
Эдипов комплекс.
Но почему все оборачивается так плохо? Почему плодом этих усилий становятся
новая мука и новая вина? Почему Геркулес находит в Юноне источающую ненависть
мачеху, противящуюся всякой попытке исцеления, а в Зевсе - все более
отдаляющегося отца, отвернувшегося от сына после того, как оказал ему
покровительство? Можно было бы сказать, что созидание по-
269 ЛОГИКА СМЫСЛА
верхностей (благое намерение, царство земли) сталкивается не только с ожидаемым
врагом из инфернальных глубин, чье поражение было предрешено, но также и с
неожиданным врагом - врагом высоты, который, однако, сделал это созидание
возможным и уже не может искоренить его. Суперэго как хороший объект начинает
осуждать либидозные влечения как таковые. Фактически в своем желании
инцеста-восстановления Эдип прозрел. То, что он увидел (как только произошло
расщепление), хотя и не должен был видеть, - так это то, что израненное тело
матери ранят не только содержащиеся в нем внутренние пенисы (поскольку на
поверхности нет пениса), ее рана - это рана кастрированного тела. Фаллос, как
пробируемый образ, наделяет новой силой пенис ребенка и при этом, наоборот,
обозначает некий недостаток у матери. Это открытие несет серьезную угрозу
ребенку, поскольку означает (на другой стороне раскола), что пенис - это
собственность отца. Желая вернуть отца и заставить его присутствовать, ребенок
совершает предательство по отношению к сущности ускользания родителя. Эта
сущность не могла бы быть обнаружена, кроме как обретенной снова - обретенной
снова в отсутствии и в забвении, - но никогда не данной в простом присутствии
"вещи", исключающем забывание2. Следовательно, в действительности выходит, что
желая восстановить мать, ребенок фактически кастрирует и вспарывает ее; желая
вернуть отца, он предает и убивает его, превращает в труп. Кастрация, смерть от
кастрации становятся судьбой ребенка, которая в матери отражена той мукой, какую
теперь испытывает ребенок и которая навязана ему отцом в той вине, какой ребенок
теперь подчиняется как знаку мести. Весь этот рассказ начался с фаллоса как
образа, проецируемого на генитальную зону, и который дает пенису ребенка силу
пуститься в рискованное предприятие. Но, все, по-видимому, кончается тем, что
этот образ рассеи-
_____________
2 Все выдающиеся интерпретации Эдипова комплекса обязательно объединяют
элементы, унаследованные от предыдущих позиций - шизоидной и депрессивной; так,
Гёльдерлин настаивал, что устранение и возвращение относятся к до-эдиповой
позиции.