Его позиция в том, что его дискурс не должен вводить в философию новые мифы,
которые лишали бы Природу всей ее позитивности. Действующие боги - такой же миф
религии, как и судьба - миф ложной физики, а Бытие, Единое и Целое - миф ложной
философии, которая вся пропитана теологией.
Дело "демистификации" так никогда и не продвинулось дальше. Миф всегда является
выражением ложного бесконечного и смятения духа. Одна из наиболее глубинных
констант Натурализма в том, чтобы осудить всякое уныние, всякую причину
364 ПРИЛОЖЕНИЯ
уныния, и все, что нуждается в унынии, дабы укрепить собственную власть.30 От
Лукреция до Ницше преследуют и добиваются все той же цели. Натурализм превращает
мысль и чувственность в утверждение. Он направляет свои атаки против престижа
негативного; он лишает негативное всякой власти; он отвергает право духа
отрицания говорить от имени философии. Дух отрицания изымает явление из
чувственно воспринимаемого и связывает интеллегибельное с Единым и Целым. Но
такое Целое, такое Единое - ничто иное, как ничтожество мысли, так же как
явление - ничтожество чувственности. Натурализм, согласно Лукрецию, - это
мышление о бесконечной сумме, все элементы которой не даны вместе сразу; и
наоборот, натурализм - это чувственное восприятие конечных соединений, которые,
как таковые, не складываются друг с другом. Этими двумя путями утверждается
множественность. Множественное [именно] как множественное - это объект
утверждения; точно так же и различное как различное - это объект радости.
Бесконечное является абсолютным интелле-гибельным определением (совершенством)
суммы, которая не оформляет свои элементы в целое. Но и само конечное - это
абсолютное чувственное определение (совершенство) всего составного. Чистая
позитивность конечного - это объект чувств, а позитивность подлинного
бесконечного - это объект мысли. Между этими двумя точками зрения нет
противостояния. Между ними, скорее, есть некая корреляция. Надолго вперед
Лукреций заложил импликации натурализма: позитивность Природы; Натурализм как
философия утверждения; плюрализм, смыкающийся с множественным утверждением;
сенсуализм, связанный с радостью различения; и практическая критика всяческих
мистификаций.
____________________
30 Очевидно, что нам не следует рассматривать трагическое описание чумы как
завершение поэмы. Оно четко совпадает с легендой о безумии и самоубийстве,
которую распространяют христиане с тем, чтобы продемонстрировать несчастный
личный конец эпикурейства. Конечно же, возможно, что Лукреций - в конце жизни -
сошел с ума. Но совершенно не стоит взывать к так называемым фактам жизни для
того, чтобы вытащить вывод о поэме, или же рассматривать эту поэму как
совокупность симптомов, из которой можно вывести заключение о личном "случае"
автора (дурной психоанализ). Конечно же не таким образом формулируется проблема
отношения психоанализа к искусству - смотрите по этому поводу тридцать третью
серию Логики смысла. 
365



II
Фантазм и современная литература

 
III. - Клоссовски, или тела-язык
Творчество Клоссовски построено на удивительном параллелизме между телом и
языком или, скорее, на отражении одного в другом. Рассуждение - действие языка,
но пантомима - действие тела. Основываясь на мотивах, которые ещё предстоит
определить, Клоссовски полагает, что рассуждение по существу теологично и
обладает формой дизъюнктивного силлогизма. На противоположном же полюсе -
пантомима тела, которая перверсивна по сути и обладает формой дизъюнктивной
артикуляции. К счастью, у нас есть путеводная нить для лучшего понимания этого
отправного пункта. Биологи, к примеру, указывают, что развитие тела
осуществляется скачками и рывками: утолщению конечности предзадано быть лапой
еще до того, как оно определяется в качестве правой лапы, и так далее. Можно
сказать, что тело животного "колеблется", или что оно проходит через дилеммы. И
рассуждение тоже продвигается рывками, колеблется и разветвляется на каждом
уровне. Тело - это дизъюнктивный силлогизм, язык же - начало пути к различению.
Тело замыкает и утаивает скрытый язык, язык же формирует некое великолепное
тело. Самая абстрактная аргументация - мимикрия, но пантомима тела -
последовательность силлогизмов. И уже неизвестно, имеем ли мы дело с
рассуждающей пантомимой или же с мимикрирующим рассуждением.
366 ПРИЛОЖЕНИЯ
В известном смысле, именно наша эпоха открыла перверсию. Нам нет нужды описывать
[извращенное] поведение или пускаться в неприятные объяснения. Саду это было
нужно, но теперь он воспринимается как само собой разумеющееся. Мы же, со своей
стороны, ищем "структуру", или форму, которую можно было бы заполнить такими
описаниями и разъяснениями (поскольку она делает их возможными), но сама эта
структура не нуждается в заполнении, чтобы называться перверсив-ной. Перверсия -
как ра