Разделение стилей на типы – констатация фактов, не вызывающих сомнения, и всякий может выбрать тот, что придется ему по душе и будет соответствовать обстоятельствам. Квинтилиан характеризует стили еще и иначе, сближаясь здесь с разделением Дионисия и Деметрия. Это точный (subtilis, ischnon) стиль, употребляемый для изложения дела; сильный (habron) – для возбуждения чувств, увлекающий человека против воли наподобие стремительного потока, и "цветущий" (anitheron), средний между первыми двумя. Границы их расплывчаты. Существует постепенный переход между этими тремя стилями. Точный стиль имеет особенное приложение в повествовании и приведении доказательств. Судя по греческому термину, это – "простой" стиль Деметрия. "Цветущий", или средний, стиль наполнен метафорами и фигурами, пленяет остроумием, сладостью и изяществом мыслей и выражений. "Он течет тихо, подобно прозрачным водам реки, у которой берега с обеих сторон осеняются зеленеющими лесами". "Сильный" же стиль увлекает слушателей против воли. "Он, как стремительный поток, уносящий с собой самые камни, расторгающий мосты и всякие преграды, обращает умы туда, куда устремляется его сила". Квинтилиан приводит примеры из классического Цицерона. Но признает, что уже Гомер дал совершенные образцы этих стилей. Так, Менелай говорит "простым" стилем с приятной краткостью. Он чужд многословия, его речь чиста и чужда всякого излишества. Приятна и слаще меда "цветущая" речь старика Нестора. Но у Одиссея – красноречие высокое, обильное, величественное; его слова – стремительный поток от растаявших снегов или снежная буря.

Изложение Квинтилиана охватывает огромный материал (X I, 46-131), где можно найти характеристики самых разнообразных писателей, понимание которых может быть дополнено интересными стилистическим чертами (XII 10). То, что Квинтилиан называет "сильным" стилем (XII 10), по-видимому, соответствует тому, что он говорит об энергии, силе и крепости Гомера, Эсхила, Софокла, Архилоха, Энния, Фукидида, Платона, Демосфена (X кн.). Квинтилиан использует здесь самую разнообразную терминологию, желая как можно детальнее обрисовать тот или иной стиль. Подбор лексики указывает на опытного, зоркого, принципиального ритора. То он называет сильный стиль "густым" (densus), "кратким", "безыскусственным" (incompositus), даже "необработанным" (rudus); выделяя в нем силу (vis), крепость (validus), горячность (vehemens), возбуждение (affectiones), быстроту (velocitas), колкость (acerbita), вес (pondus), силу, величие (cothurnus), торжественность (grandiloquus), звучность (sonus), величину (grandis), выдающееся (gravitas) и возвышенное (sublimitas). "Цветущий" стиль намечается здесь как более умеренный и правильный (Пиндар, Алкей, Эсхин, Цицерон, Геродот, Ливии, Аристотель, Феофраст). В нем "больше мяса" (plus carnis), чем крепкой мускулатуры (minus lacertorum), больше полноты содержания, текучести (fusus, latior), разнообразия (varietas), остроумия (abundantia salis), словоохотливости (facundia), веселости (laetus), благородства (nobilis), утонченности (urbanitas), приятности (suavis) языка, а также целесообразности композиции и плана (compositionis et dispositionis), тщательности (diligens), умеренности (pressus) и обработанности (eultus). Наконец, намечается здесь и третий род писателей вроде Симонида, Еврипида, Феокрита, Овидия, Ксенофонта и Исократа, которые стремятся преимущественно к прелестному и изяществу. Этот простой стиль заключает в себе легкость (levitas), простоту (tenuis) и свойственную ему целесообразность выражения. Этот стиль легко становится деревенским (rusticus, pastoralis), хотя и не переходит в вульгарность. Квинтилиан отмечает здесь мягкость (mitis), нежность (deliciores), тонкость (subtilis), изящество (elegans), веселость (iucunditas), сладость (dulcis), аттическую прелесть (veneres, venustas), грацию (gratia), усладу (voluptas) и шаловливость (lascivus). Есть здесь свобода чувства и желание вызвать жалость (miseratio). Во всех этих характеристиках чувствуется субъективно психологическое нащупывание, а не строгость и определенность классификации, что указывает на большую устойчивость эллинистически-римских традиций, которые пока еще не подвластны логике и схематизму риторов конца античности.

11. Музыка в ораторском искусстве

Среди вспомогательных средств ораторского искусства Квинтилиан рассматривает музыку.

Еще Орфей и Лин, по преданию, оказывали магическое воздействие на людей, животных и природу. Пифагор же строил весь мир по законам гармонии. Не должен пренебрегать музыкой и оратор. Если уже простое напевание мелодии облегчает человеку его тяжелое настроение и если гребцы пользуются пением для облегчения своей работы, то и оратор найдет для себя в музыке прекрасное орудие для воздействия на публику. Музыка, прежде всего, научит его пользоваться звуками своего голоса соответственно внутреннему содержанию речи, заставляя о высоких предметах петь величественно, о нежных – приятно, научая, где и как надо повышать и понижать голос. Музыка, далее, научит соответствующим образом располагать слова в пьесе, пользоваться телодвижениями и находить нужный тон для произнесения.