У Цицерона (De fin. I 9, 31) это выражено проще:

"Они утверждают, что существует это как бы естественное и врожденное в наших душах понятие (notio), чтобы мы чувствовали необходимость стремления к одному [к удовольствию] и отвращения от другого [от страдания]".

Эти "пролептические" представления есть полная очевидность (Diog. L. X 33), и тут совершенно нечего доказывать: само собой "чувствуется, что огонь греет, что снег бел, что мед сладок" (Cic. De fin. I 9, 30). Но за ощущением следует и удовольствие. "Необходимо иметь ощущение и быть телесным [существом], и удовольствие должно показаться благом" (Plut. Adv. Col. 1122 а). "Мы утверждаем, что удовольствие есть начало и конец блаженной жизни. Мы знаем, что оно есть первое и природное благо. Оно есть исходный пункт для всякого выбора или избежания; на нем основываемся мы, когда судим о всяком благе при помощи душевного возбуждения (tцi pathei), как бы при помощи некоего правила (hцs canoni)" (Diog. L. X 129). Pathos тут – не что иное, как чувственное возбуждение души. Удовольствие же является и подлинным содержанием добродетели.

"Прекрасное, добродетель и т. п. заслуживает почитания только в случае, если это доставляет удовольствие, и если не доставляет, то с ним нужно проститься" (frg. 70 Us.). "Самой добродетели недостаточно для блаженной жизни, потому что блаженства достигает удовольствие, вытекающее из добродетели, а не сама добродетель" (Senec. Epist. 85, 18). "Из-за удовольствия принимаются и добродетели, а не ради самих себя, как и медицина [используется] ради здоровья" (Diog. L. X 138). "Если у человека отнять чувства, то не останется ничего!" (Cic. De fin. I 9, 30).

Таков основной принцип. Каково же было его детальное содержание?

б) Выше было указано, какому опошлению подвергался в последующие времена стоицизм. Однако еще в большей мере опошлялось эпикурейство. И первая пошлость – это сведение эпикурейства на проповедь ординарно-животных, чувственных наслаждений. Правда, эпикурейство исходит из чувственного наслаждения; оно для него необходимый материал. Однако материал статуи не есть сама статуя. И эпикурейство так же пространно и красиво учит о духовных наслаждениях, как и о чувственных. Остановимся сначала на чувственных наслаждениях.

Представление о них дает отрывок из сочинения Эпикура "О цели", приводимый у Диогена Лаэрция (X 6):

"Я не знаю, что я вообще мог бы представить себе в качестве блага, если бы я отбросил удовольствие от еды и питья, если бы я презирал наслаждения любви и если бы я не был вместе с моими друзьями слушателем музыки и зрителем прекрасных произведений искусства?"

Тут, стало быть, выдвигаются три рода удовольствия: 1) от еды и питья, 2) от любви и 3) эстетические в области зрения и слуха. Однако этот текст звучит все-таки довольно отвлеченно. Возникает вопрос: если телесное наслаждение является основным, то нельзя ли дать более содержательную характеристику мысли об основном удовольствии, не ограничиваясь только простым перечислением этих удовольствий? Тут помогает другое сочинение об Эпикуре, идущее совсем с другой стороны: "Начало и корень всякого блага есть удовольствие желудка, так что к этому удовольствию восходит все мудрое и превосходное" (frg. 409 Us.). Это свидетельство гораздо ярче рисует нам картину эпикурейской философии. И хотя не всякое удовольствие тут мыслится как непосредственно удовольствие желудка, но обязательно всякое удовольствие должно быть так или иначе связано с ним, ибо тут пока еще только "корень" всего самого высокого и ценного. Прибавим к этому, что один из учеников Эпикура, Метродор, формулировал эту мысль еще более резко и еще оригинальнее. Он говорит:

"Разум (logos), если он шествует согласованно природе, имеет свой всецелый источник (spoyden) – в желудке" (Athen. VII 280 а Gul.; ср. Cic. De nat. deor. I 40; Plut. Non posse suav. viv. 4, 10; 5, 1; 16, 9).

M.Гюйо169 правильно говорит, что spoyde отнюдь не значит тут "забота", но имеет гораздо более широкое значение. Только в такой отчетливой формулировке эпикурейское учение получает надлежащую ясность, выпуклость и выразительность.

Тут, несомненно, полная противоположность и стоикам и Сократу с Платоном. Сократ высшим удовольствием считал наиболее общее удовольствие, потому что его принципом был разум, а разум всегда исходит из общего. Эпикур же имеет своим принципом чувственность, то есть частность, расслоение на единичное. Поэтому он понимает свою общность не с точки зрения разума, а с точки зрения чистой чувственной необходимости. Для него наиболее обще то, без чего реально нет живого существа. Ведь можно обойтись без художественного наслаждения, без вкусовых и половых наслаждений, но нельзя обойтись без желудка. Поэтому желудочные ощущения и являются наиболее общими, необходимыми и основными.

в) Но уже в этих чувственных наслаждениях Эпикур дает такие установки, которые, еще до перехода в духовную область, придают им совсем нетелесный характер.