Доводы, приводимые Г.Мучманом, весьма убедительны. Если подробнее изучить фрагменты Цецилия375 и проштудировать критику Г.Мучмана, вывод становится ясным: Псевдо-Лонгин настолько отличается по направлению мыслей от Цецилия, что не может быть и речи о рабской зависимости от Цецилия, которого он к тому же резко критикует.

Важнее другой – уже положительный – вывод, который установлен тем же Г.Мучманом. Псевдо-Лонгин является последователем ритора Феодора Гадарского, что и естественно предположить а priori, поскольку Псевдо-Лонгин является ярким антиаттицистом. Мучман приводит для этого обстоятельные материалы и доказательства. В частности, можно установить зависимость Псевдо-Лонгина от аналогичного риторического автора, тоже азианца, получившего название от его первого редактора Anonymus Seguerianus376. Очень интересные текстуальные совпадения читатель найдет в яркой форме у Г.Мучмана. Однако для философско-эстетических выводов гораздо больше должна иметь значение работа П.Отто, возводящая основные взгляды Псевдо-Лонгина к стоической традиции. Конечно, представляется мало вероятным, чтобы Псевдо-Лонгин черпал эти взгляды прямо из стоических первоисточников. Можно думать, что передаточным звеном тут был опять тот же Феодор. Но важна сама эта традиция. Мы с ней уже столкнулись при изучении стоических философских теорий. Мы там нашли, что стоики, в связи с общим духом эллинизма, придавали большое значение именно анализу выразительных форм в языке, будь то чисто словесно-выразительные формы, будь то выразительно-смысловые. Происхождения этого интереса к выразительным формам в век эллинизма мы уже много раз касались, и нам оно теперь должно быть вполне ясным.

Но важны и детали. П.Отто убедительно доказывает стоическое происхождение учения Псевдо-Лонгина о "фантазии", о "пафосе" и "ясности"377. Самое понятие "возвышенного" (IX 2) Отто возводит к стоическим источникам, что, однако, не может считаться вполне достоверным, так что происхождение его остается неясным378. Мы бы указали на то, что здесь, может быть, не обошлось без перипатетических влияний; и если бы эту традицию у Псевдо-Лонгина удалось наметить, то в нем мы тоже смогли бы находить тот "эклектизм", о котором у нас речь будет идти ниже (с. 860 слл.) и который (вопреки терминологии) обладал вполне сознательной тенденцией сочетать стоицизм с платоно-аристотелевским методами. По крайней мере, у того же Г.Мучмана379 можно найти такое сопоставление:

Arist. Eth. Nie.
1107b 21: "Средним относительно чести и бесчестия является величие души (megalopsychia), называемое – в случае избытка – некой пухлостью, (chaynotes), а – в случае недостатка – душевной мелкотой (micropsychia)". De subl.
III 4 [о напыщенности] "надутость нехороша и для тел, как и пухлость (hoi chaynoi) для слов". (Наш перевод. – А.Л.)
1125а 32: "Душевная мелкота противопоставляется величию души больше, чем пухлость, потому что она бывает больше и она – хуже". III 4: "Ребячество... совершенно незначительно, душевно мелко и поистине самое неблагородное зло". (Наш перевод. – А.Л.)


Правда, эти тексты сами по себе говорят маловато. Но они могут служить некоторой зацепкой, указывая на самый зародыш интересующей нас терминологии. Феофраст тоже, как мы знаем, употребляет термин megaloprepes "величественное", "величавое", но не "возвышенное". Ниже на Цицероне и Филострате мы увидим, как это синтезирование стоических принципов с элементами платонизма и аристотелизма было характерно для этого времени и как для него у нас невольно создается апперцепция даже и в случае мало выразительных (с филологической точки зрения) фактов.

Наконец, обратим внимание еще на одну черту, уже отмечавшуюся в немецкой литературе. Именно – В.Шмид находит в понятии "возвышенного" некую "восточную окраску"380. Эту "восточную окраску" не хочет оспаривать и Г.Мучман381. В чем тут дело? По-видимому, основанием для этого служит ссылка Псевдо-Лонгина в IX 9 на "иудейского законодателя", производящая, действительно, несколько странное впечатление в этом чисто античном литературном памятнике. Между прочим, Суда сообщает, что иудеем был Цецилий. И хотя это, собственно говоря, никакого значения для нас не имеет, все же сообщение Суды указывает на какое-то наличие иудейских элементов в изучаемую нами эпоху античности. Мы думаем, однако, что одних этих глухих и случайных фактов совершенно недостаточно для того, чтобы делать какие-нибудь существенные выводы в смысле "восточной окраски". Остается только самое содержание понятия "возвышенного". Но оно как раз ничего "восточного" в себе не содержит; "восточность" обычно выставляется теми, кто под античным привык понимать только классический V век Греции, считая все остальное неантичным. Однако для такого суждения об античности у нас нет ровно никаких оснований. "Возвышенное" Псевдо-Лонгина именно содержит в себе черты поздней античности, в частности позднего эллинизма, и мы их отмечали в первую голову. Но тут нет ровно ничего неантичного, как нет его и в еще более позднем неоплатонизме, хотя в последний и проникают отдельные тенденции Востока.