"Действительно, [музыканты] говорят, что ритм имеет значение даже и сам по себе, совершенно вне членораздельного звука, как это не бывает ни с какой фигурой слова. Они на самом деле утверждают, что соответственные ритмы заставляют души испытывать большее удовольствие, чем всякое торжественное слово, и, наоборот, так же и печаль, как никакая жалобная речь. Способны они возбудить и гнев больше всякого сильного и сокрушительного слова" (Hermog. 198, 19 W.).

О значении голого ритма в прозе хорошо рассуждает Дионисий Галикарнасский (De comp. v. 18): "Через благородные, исполненные достоинства и обладающие значительностью ритмы и соединение [слов] становится достойным, устойчивым и торжественным, а через лишенные благородства и приниженные – незначительным и непочтенным". В чисто ритмических сторонах Дионисий находит объяснение превосходства Гомера над Гегеснем. "Какая причина благородства одних поэм и сниженности другой болтовни? Больше всего различие в ритмах... В тех нет ни одного непочтенного и негодного стиха, а здесь – ни одного периода, который бы не доставлял страдания". Исократ в ритмике ищет самый принцип прекрасного в словесных произведениях.

"Поэты, – говорит он (Orat. IX 10 сл.), – все говорят при помощи метров и ритмов... а это имеет такое очарование, что если дело плохо обстоит с словесным выражением и энтимемами, то все-таки самой эвритмией и симметрией они водительствуют над душами слушателей. Отсюда иной может узнать и значение этого: пусть он оставит в знаменитых поэтических произведениях слова и мысли и уничтожит метр, и они окажутся гораздо ниже того мнения, коего придерживаемся мы теперь относительно них".

И Дионисий интересно доказывает, как гомеровский гекзаметр оказался бы плохим, если бы лишить его метрического построения.

3. Выражение ритмики при помощи долготы и краткости слогов

Из общих вопросов об этосе ритма, раньше рассмотрения отдельных ритмических форм, необходимо еще указать в первую очередь на связь "этоса" со слоговым количеством, на положение тезиса и на значение начала и конца стиха.

а) Относительно связи с количеством в греческой ритмике действовало правило: чем больше длиннот и замедленных чередований, тем пьеса торжественнее и достойнее, и чем больше в стихе краткостей, тем пьеса легкомысленнее и хуже.

"Длинные [размеры] вызывают в словесных выражениях торжественность, короткие – наоборот. И из их соединения возникают стопы, из которых одни, создавая большие, ведущие, неспособные к разрушению, охватные и увеличенные [размеры, оказываются] более тонкими и значительными, как и возникающие из них коммы, члены, периоды и метры, другие же, имея избыток в кратких [размерах] каким-нибудь из упомянутых способов, оказываются более тощими и низкими" (Aristid. II 11). "Ритмы, закругленные и беглые – сильны, сжаты, побудительны к действиям, те же, которые складываются в результате излишества звуков, являются плоскими и более размазанными; средние – смешаны из обоих и соразмерны в смысле своего построения" (Aristid. II 15).

Наилучшее впечатление, следовательно, производили в древности ритмы, не содержащие в себе поспешности и слишком дробного деления, хотя им тоже была свойственна своя умеренная беглость и закругленность. Бодрый ритм – вот что античность любила прежде всего.

В связи с этим высокий стиль совсем исключает размеры, состоящие только из одних краткостей, – пиррихии, трибрахии, прокелевсматики. Пиррихий, по Дионисию (с. 17), "неторжествен и не почтенен", трибрахий – "принижен, непристоен и неблагороден, и из него ничего не может получиться благородного"; прокелевсматик (Aristid. I 24) – "неприличен по множеству кратких слогов". Последнее обстоятельство делает его, однако, применимым в танцах. "Напротив того, долгота придает стиху торжественность. Молосс, например, говорит Дионисий (с. 17), "возвышен, исполнен достоинства и действует на большом расстоянии".

б) Большое значение ритмика придавала положению ударения. Стопы с тезисом на первом месте производили на греков впечатление спокойствия и достоинства, стопы с арзисом на первом месте переживались как подвижные, возбужденные, беспокойные. "Из ритмов более спокойные те, которые устанавливают ум, начиная с тезисов; те же, которые несут ударение звуком с арзисом, находятся в беспокойстве" (Aristid. II 15). Поэтому он выше всего ставит дактиль, который (I 24) "почтеннее всего потому, что всегда имеет долгий слог в качестве водящего". Подобным же образом рассуждает и Квинтилиан (IX 4, 92); "Острые те, которые поднимаются от кратких к долгим; более умеренные – те, которые спускаются от долгих к кратким. Лучше всего начало совершается с долгих, правильно иной раз – с кратких (...), более умеренно – с двух кратких". На этом основано рассматриваемое нами ниже "этическое" различие между дактилем и анапестом, трохеем и ямбом, пеонами и иониками.

в) Относительно начала стиха необходимо заметить, что в этом отношении существовала большая разница между лесбосской народной поэзией, откуда происходят греческие мелики, и строго-возвышенным художественным стилем хорических лириков и драматургов.