Скачать 180.14 Кбайт
Категория бытия в классической западноевропейской философии
Например, мир идей превращается в мысли бога, но тем самым идеи теряют автономию, и пропадает смысл учения о сверхлогическом принципе перехода от эйдосов к единому. Это августинианское искажение платонизма сказывалось в истории философии вплоть до начала XX века. С другой стороны, если, например, Марий Викторин строит строго неоплатоническую концепцию бытия, то утрачивается теологическая ортодоксальность: бог превращается в ничто, творение мира становится необходимостью и т.д. То, что "Ареопагитики" были чтимым текстом, а Эриугена был осужден – результат исторических обстоятельств. Еще более яркий пример – Экхарт с его тезисом "бог есть бытие". Но даже если мы оставим в стороне еретический неоплатонизм, достаточно будет обратить внимание на вполне ортодоксальные построения XIII века: схоласты избегают отождествлять "единое-благо" греческой онтологии и бога, хотя богатая диалектика единого, казалось бы, очень подходит для осмысления проблемы бога и мира. Дело в том, что апофатика единого приходила в противоречия с рядом идей если не патристики, то церковной догматики. Но отождествлять бога с бытием было не менее рискованно, так как античные импликации этого понятия не вязались с чистым теизмом. То, что Фому оправдали, а Экхарта осудили, опять-таки результат исторических обстоятельств. Единственное гармоничное согласование получалось у теологов при комментировании текста "Исхода" (3, 14), но сделать его основой системы вряд ли было можно. Теория двойственной истины была самым мудрым компромиссом в этих условиях.
Но если мы посмотрим на средневековую философию не с точки зрения готовых форм онтологии, а чисто исторически, то увидим процессы, которые заставят нас вспомнить другую эпоху. Понятие бесконечности, которое играло в средневековой философии роль гораздо более активную, чем в античности; примат воли в философии скотистов и оккамистов; триадический анализ структуры души у Августина и его же понятие мировой истории; наконец, общехристианский приоритет веры, из которого, в частности, следовало, что абсолют вовлечен в историю индивидуальной души, – все это не стало цельной христианской онтологией. Но все это встречалось нам в синтетических конструкциях немецкой спекулятивной философии. Связь ее с немецкой мистикой лишь показывает конкретный способ контакта двух эпох, но ничего не объясняет. Назвать немецкую классическую философию ортодоксально христианской или вообще христианской мог бы только невероятно либеральный теолог. Остается предположить, что содержание новой онтологии вызревало в рамках средневековой культуры и приобрело форму философского знания в новой европейской культуре. Здесь нет ничего удивительного. Могла же таким образом вызревать в средневековой философии новая логика или будущая химия. Могла же классическая афинская философия придавать понятийную форму орфическому мировоззрению.
Таким образом, принцип историзма подсказывает нам, что хаотическое и неритмичное развитие традиции – в данном случае онтологической – вполне может быть допущено без того, чтобы "втискивать" его в ритмичные периоды. Нет ничего удивительного в том, что история имеет более сложные диалектические созвучия, чем предполагалось ранее, что форма и содержание не обязательно совпадают сразу. Ведь это и делает нужной историю философии.
3. Философские итоги эволюции категории бытия
Кризис онтологизма в буржуазной философии XIX века подвел естественную черту под развитием периода, условно обозначенного здесь как классический. Поэтому можно попытаться обобщить содержание, которое явилось теоретическим вкладом данной традиции в сумму философских знаний.
Понятие бытия возникло в решающий момент становления древнегреческой философии и стало одним из вариантов ответа на вопрос: может ли мысль получить. знание о действительности, основываясь только на своих возможностях? Понятие бытия, утверждали философы, – залог объективности мышления. Только в этом понятии мысль и существующее сливаются в единое целое. Сама возможность мысли о бытии как таковом показывает, что мышление не может быть полностью убъективным процессом, и в нем обязательно содержится, хотя бы как момент, неизбежная объективность.
В рамках античности возникла и основная антиномия понятия бытия: имеет ли оно право на существование? не бессодержательно ли? Конечно, оно дает большие возможности мышлению, придает характер доказательности ряду концепций, ведет к аксиомам, от которых греки никогда не отказывались (ex nihilo nihil fit). Но оно удваивает мир, делает одну из его частей неизбежно иллюзорной. Какую именно – чистое бытие или конкретно существующее многообразие? Это зависит от того, что все же дает нам понятие бытия.
"Бытие" как философское понятие возникло в период самоопределения философии, когда важно было решить, в состоянии ли теоретическое мышление достичь истинных результатов независимо от опоры на опыт. Мысль о бытии как таковом греческие философы расценили как искомую точку совпадения мышления и бытия, обеспечивающую автономию философии.
Но если мы посмотрим на средневековую философию не с точки зрения готовых форм онтологии, а чисто исторически, то увидим процессы, которые заставят нас вспомнить другую эпоху. Понятие бесконечности, которое играло в средневековой философии роль гораздо более активную, чем в античности; примат воли в философии скотистов и оккамистов; триадический анализ структуры души у Августина и его же понятие мировой истории; наконец, общехристианский приоритет веры, из которого, в частности, следовало, что абсолют вовлечен в историю индивидуальной души, – все это не стало цельной христианской онтологией. Но все это встречалось нам в синтетических конструкциях немецкой спекулятивной философии. Связь ее с немецкой мистикой лишь показывает конкретный способ контакта двух эпох, но ничего не объясняет. Назвать немецкую классическую философию ортодоксально христианской или вообще христианской мог бы только невероятно либеральный теолог. Остается предположить, что содержание новой онтологии вызревало в рамках средневековой культуры и приобрело форму философского знания в новой европейской культуре. Здесь нет ничего удивительного. Могла же таким образом вызревать в средневековой философии новая логика или будущая химия. Могла же классическая афинская философия придавать понятийную форму орфическому мировоззрению.
Таким образом, принцип историзма подсказывает нам, что хаотическое и неритмичное развитие традиции – в данном случае онтологической – вполне может быть допущено без того, чтобы "втискивать" его в ритмичные периоды. Нет ничего удивительного в том, что история имеет более сложные диалектические созвучия, чем предполагалось ранее, что форма и содержание не обязательно совпадают сразу. Ведь это и делает нужной историю философии.
3. Философские итоги эволюции категории бытия
Кризис онтологизма в буржуазной философии XIX века подвел естественную черту под развитием периода, условно обозначенного здесь как классический. Поэтому можно попытаться обобщить содержание, которое явилось теоретическим вкладом данной традиции в сумму философских знаний.
Понятие бытия возникло в решающий момент становления древнегреческой философии и стало одним из вариантов ответа на вопрос: может ли мысль получить. знание о действительности, основываясь только на своих возможностях? Понятие бытия, утверждали философы, – залог объективности мышления. Только в этом понятии мысль и существующее сливаются в единое целое. Сама возможность мысли о бытии как таковом показывает, что мышление не может быть полностью убъективным процессом, и в нем обязательно содержится, хотя бы как момент, неизбежная объективность.
В рамках античности возникла и основная антиномия понятия бытия: имеет ли оно право на существование? не бессодержательно ли? Конечно, оно дает большие возможности мышлению, придает характер доказательности ряду концепций, ведет к аксиомам, от которых греки никогда не отказывались (ex nihilo nihil fit). Но оно удваивает мир, делает одну из его частей неизбежно иллюзорной. Какую именно – чистое бытие или конкретно существующее многообразие? Это зависит от того, что все же дает нам понятие бытия.
"Бытие" как философское понятие возникло в период самоопределения философии, когда важно было решить, в состоянии ли теоретическое мышление достичь истинных результатов независимо от опоры на опыт. Мысль о бытии как таковом греческие философы расценили как искомую точку совпадения мышления и бытия, обеспечивающую автономию философии.
|
|