Скачать 180.14 Кбайт
Категория бытия в классической западноевропейской философии
Личность диалектически соотносится с "богом, но бог, по Киркегору, отнюдь не равен абсолюту философов, это "бог живой"; личность же должна не познавать его, а верить в него или, может быть, верить ему. Нетрудно найти параллели этой теории в истории философии; в частности, Киркегора часто сравнивают с Гегелем {см.: 243} и Шеллингом. Но Киркегор отличается от них тем, что не просто показывает препятствия на пути соединения мышления и бытия, но и обосновывает несовместимость их в одном плане. Антропологический метод Фейербаха, в отличие от киркегоровского, делает человека единственным (если не считать ему подобных) действительным бытием, но и в его учении иррационализм присутствует и проявляется при попытках найти обоснование социальности и индивидуальности.
Параллели между новейшими мыслителями и классиками говорят о том, что причина кризиса онтологизма – не в особой оригинальности новых учений, а в. том, что они в новых социальных условиях сделали шаги в направлении, вольно или невольно намеченном самими спекулятивными философами, что подтверждается некоторыми чертами обратного движения к онтологизму, начавшегося в конце XIX века. Это движение не учитывает уроков немецкой классической философии даже в своих сравнительно зрелых вариантах; по-прежнему абстрактные конструкции провоцируют возникновение, в противовес себе, случайных эмпирических или антропологических идеалов. Попытки же найти середину оборачиваются лишь эклектизмом.
Еще в ранней работе, написанной в разгар кризиса классических форм мысли, К. Маркс и Ф. Энгельс писали: "Бытие людей есть реальный процесс их жизни" {1, 3, 25}, и в то же время утверждали: "Сознание никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием" {там же}. То, что в поздний период эта позиция остается неизменной, подтверждается следующими словами: "Когда мы говорим о бытии и только о бытии, то единство может заключаться лишь в том, что все предметы, о которых идет речь, суть, существуют. В единстве этого бытия, – а не в каком-либо ином единстве, – они объединяются мыслью, и общее для всех них утверждение, что все они существуют, не только не может придать им никаких иных, общих или необщих, свойств, но на первых порах исключает из рассмотрения все такие свойства..." {1, 20, 42}. И далее: "Единство мира состоит не в его бытии, хотя бытие есть предпосылка его единства, ибо сначала мир должен существовать, прежде чем он может быть единым. Бытие есть вообще открытый вопрос, начиная с той границы, где прекращается наше поле зрения. Действительное единство мира состоит в его материальности, а эта последняя доказывается не парой фокуснических фраз, а длинным и трудным развитием философии и естествознания" {там же, 43}.
2. Исторические особенности эволюции категории бытия
Целесообразно подводить итоги исследования в двух аспектах: историческом и логическом, так как каждый из них имеет свою сумму итогов. Историческая схема движения категории не совсем согласуется с привычными разделениями истории на периоды и достижения. История понятия то прерывается, то захватывает несколько разнородных эпох. Тем более интересно, что в этом хаосе влияний, взаимонепониманий или повторений старого прослеживаются вполне определенные закономерности, и это позволяет говорить, что мы имеем дело именно с историей понятия, а не со случайными опытами мыслителей. Античный этап развития категории был не только первым, но и определяющим периодом. Понятие бытия прошло все стадии античной философии, повторяя ее главные события в миниатюре, потому что само его появление было связано с рождением философского знания. Это не значит, что онтология есть чисто греческое изобретение, и ее существование в других эпохах было противоестественным союзом. Дело лишь в том, что границы исторически сложившихся типов мышления проходят не там, где границы культурных и социальных периодов, а следовательно, можно предположить, что история философии как наука включает в себя довольно разные дисциплины, которые нуждаются в собственных предпосылках и методах. История естествознания в этом отношении более преуспела: она вполне может зафиксировать, что наука в строгом современном смысле возникает в XVI-XVII веках, и это не будет умалять значение науки ранних периодов, так же как появление и завершение классической геометрии именно в Греции не отменяет последующей истории геометрии. Классическая онтология – это античная онтология, но это не снимает значимости последующей истории понятия бытия.
О средневековой онтологии, пожалуй, даже легче говорить, так как она – отклонение от образца. Но если мы пойдем по пути аддитивности, то есть будем искать просто прибавляющиеся новые элементы в теории бытия, то нам придется признать, что ничего нового в этот период не возникло, включая даже пресловутое различение сущности и существования. События происходили в другой плоскости, а именно оказалось, что онтология, в сущности, плохо сочетается с теологией. Если Августин строит специфически христианскую теорию бытия, то он вносит не всегда заметные, но существенные коррективы в неоплатоническую концепцию бытия.
Параллели между новейшими мыслителями и классиками говорят о том, что причина кризиса онтологизма – не в особой оригинальности новых учений, а в. том, что они в новых социальных условиях сделали шаги в направлении, вольно или невольно намеченном самими спекулятивными философами, что подтверждается некоторыми чертами обратного движения к онтологизму, начавшегося в конце XIX века. Это движение не учитывает уроков немецкой классической философии даже в своих сравнительно зрелых вариантах; по-прежнему абстрактные конструкции провоцируют возникновение, в противовес себе, случайных эмпирических или антропологических идеалов. Попытки же найти середину оборачиваются лишь эклектизмом.
Еще в ранней работе, написанной в разгар кризиса классических форм мысли, К. Маркс и Ф. Энгельс писали: "Бытие людей есть реальный процесс их жизни" {1, 3, 25}, и в то же время утверждали: "Сознание никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием" {там же}. То, что в поздний период эта позиция остается неизменной, подтверждается следующими словами: "Когда мы говорим о бытии и только о бытии, то единство может заключаться лишь в том, что все предметы, о которых идет речь, суть, существуют. В единстве этого бытия, – а не в каком-либо ином единстве, – они объединяются мыслью, и общее для всех них утверждение, что все они существуют, не только не может придать им никаких иных, общих или необщих, свойств, но на первых порах исключает из рассмотрения все такие свойства..." {1, 20, 42}. И далее: "Единство мира состоит не в его бытии, хотя бытие есть предпосылка его единства, ибо сначала мир должен существовать, прежде чем он может быть единым. Бытие есть вообще открытый вопрос, начиная с той границы, где прекращается наше поле зрения. Действительное единство мира состоит в его материальности, а эта последняя доказывается не парой фокуснических фраз, а длинным и трудным развитием философии и естествознания" {там же, 43}.
2. Исторические особенности эволюции категории бытия
Целесообразно подводить итоги исследования в двух аспектах: историческом и логическом, так как каждый из них имеет свою сумму итогов. Историческая схема движения категории не совсем согласуется с привычными разделениями истории на периоды и достижения. История понятия то прерывается, то захватывает несколько разнородных эпох. Тем более интересно, что в этом хаосе влияний, взаимонепониманий или повторений старого прослеживаются вполне определенные закономерности, и это позволяет говорить, что мы имеем дело именно с историей понятия, а не со случайными опытами мыслителей. Античный этап развития категории был не только первым, но и определяющим периодом. Понятие бытия прошло все стадии античной философии, повторяя ее главные события в миниатюре, потому что само его появление было связано с рождением философского знания. Это не значит, что онтология есть чисто греческое изобретение, и ее существование в других эпохах было противоестественным союзом. Дело лишь в том, что границы исторически сложившихся типов мышления проходят не там, где границы культурных и социальных периодов, а следовательно, можно предположить, что история философии как наука включает в себя довольно разные дисциплины, которые нуждаются в собственных предпосылках и методах. История естествознания в этом отношении более преуспела: она вполне может зафиксировать, что наука в строгом современном смысле возникает в XVI-XVII веках, и это не будет умалять значение науки ранних периодов, так же как появление и завершение классической геометрии именно в Греции не отменяет последующей истории геометрии. Классическая онтология – это античная онтология, но это не снимает значимости последующей истории понятия бытия.
О средневековой онтологии, пожалуй, даже легче говорить, так как она – отклонение от образца. Но если мы пойдем по пути аддитивности, то есть будем искать просто прибавляющиеся новые элементы в теории бытия, то нам придется признать, что ничего нового в этот период не возникло, включая даже пресловутое различение сущности и существования. События происходили в другой плоскости, а именно оказалось, что онтология, в сущности, плохо сочетается с теологией. Если Августин строит специфически христианскую теорию бытия, то он вносит не всегда заметные, но существенные коррективы в неоплатоническую концепцию бытия.
|
|