Скачать 180.14 Кбайт
Категория бытия в классической западноевропейской философии
Путь, ведущий через основы-гипотезы, привел к безосновному, в свете которого "быть" оказывается чудом, причем не чудом чего-то, а чудом как таковым. Отсюда понятно, почему для Платона изумление - начало философии (Theaet. 155d), а для Аристотеля - и ее конец (Met. I, 982b 11-20).
7. Онтологические открытия Платона
Вслед за Сократом, открывшим, что нашей опорой в поисках истины должна быть реальность, не сводимая ни к человеку, ни к природе, но данная нам как истинное бытие, причастность к которому возможна через добро, Платон делает предметом своих теоретических забот этот род действительности, противопоставляя его как то, что всегда существует, тому, что всегда рождается, и как то, что познается через себя, тому, что познается через другое. Платон выяснил, что эту действительность нельзя отождествить ни с одним из типов элементарности, известных досократикам. Ее элементами являются не качества и не количества, а смыслы, для которых качества и количества суть материал. Имена, образованные от глагола "быть", оказались самыми удобными способами обозначения этой действительности. Это, вероятно, обусловлено тем, что глагол "быть" :играл в языке роль, сходную с той, которую выполняла обнаруженная действительность в системе умопостигаемого космоса.
В этой связи был поставлен вопрос о бытии как таковом. Платон, продолжая линию элеатов, признал бытие самостоятельной и высшей по отношению к чувственному миру реальностью, но, для того чтобы решить антиномии предшествующей философии, он предпринял принципиально новое толкование бытия. Чтобы объяснить многообразие мира, Платон и само бытие понимает плюралистически. Чтобы сохранить принцип единства бытия, он конструирует диалектику высших родов сущего, которая ставит бытие вообще и его отдельные виды в отношение особого "сообщества", радикально отличающееся от родовидового подчинения в будущей формальной логике. Для того чтобы преодолеть редукционизм и догматизм "физиков", Платон трактует бытие как целевую причину и методологическую основу. Для преодоления элейско-мегарской метафизики - вводит понятие инобытия, а для преодоления релятивизма софистов обосновывает бытийное происхождение границы истины и лжи.
Сохраняя принцип тождества бытия и мышления, открытый Парменидом, Платон понимает его не как слияние, а как нахождение высшего в низшем; и хотя высшему всегда требуется место в низшем (так ум находится в душе, душа - в теле, тело - в "хоре"), тождество допускает и обратное прочтение: все содержащее направлено на содержимое, низшее - на высшее, а потому высшее, даже не будучи познанным, неизбежно присутствует в низшем, например истина - в мышлении.
Обосновав необходимость пределов бытия, которые при всем их таинственном сходстве являются двумя полюсами онтологической иерархии, Платон трактует бытие скорее как источник бесконечной динамики универсума, чем как царство вечной неподвижности. Даже бытие в свете этой динамики перестает быть пределом становления, и оказывается, что абсолютная граница, одна, это граница единого и его отрицания; остальные же границы иерархии если и не совсем условны, то, относительны. При всем этом Платон строго соблюдает стабильность собственного смысла "бытия" как первотворения, парадигмы и предела становления телесного мира. На всех уровнях становления воспроизводится последовательность перехода от рождения к бытию, а от него - к благу. Где единство, там так или иначе присутствует бытие; где бытие, там совпадение вещи со своей сущностью, с эйдосом. Эйдос как достоинство и благо ставшего сущего оказывается не только формой низшего, но и формой того, что выше оформленности: эйдос не только располагает множеством, но и сам принадлежит к распоряжающейся им силе; в этом отношении он и ее форма.
Аналогичным образом через бытие вообще дано благо вообще. Вещь, дозревая до статуса бытия, до совпадения с собой, выясняет не только "что" она есть, но и "для чего" она; высшим знанием является знание добра, при котором истина дана не через иное, а через себя. Тот же переход от знания сущности к видению блага осуществляется и на уровне бытия вообще. Соответственно выход за пределы сущности как таковой и на этом уровне будет высшим актом самообретения. Платон изображает сверхсущее благо не просто как "высшее", но как высшее именно по отношению к бытию, и это позволяет мысли, остающейся в рамках бытия, косвенно судить о сверхбытии. В этом отношении идея блага не так уж апофатична; находимое в каждом человеке соотношение ума и сверхумной воли, то есть личностного начала, есть адекватное подобие связи высших субстанций. Сверхсущее - основа того, что в бытии проявляется как свобода и личность, как разграничение эссенциального и экзистенциального, как предел теоретического. В качестве последнего оно есть чудо, но, конечно, не то, которое произвольно нарушает каузальность. Оно - результат правильной и строгой последовательности мышления, обнаруживающего свой собственный предел.
Нетрудно найти предпосылки этой концепции бытия в архаической философии греков, но надо отметить и то, что преобладающая роль телеологии в построениях Платона, своего рода онтологический утилитаризм, пусть.
7. Онтологические открытия Платона
Вслед за Сократом, открывшим, что нашей опорой в поисках истины должна быть реальность, не сводимая ни к человеку, ни к природе, но данная нам как истинное бытие, причастность к которому возможна через добро, Платон делает предметом своих теоретических забот этот род действительности, противопоставляя его как то, что всегда существует, тому, что всегда рождается, и как то, что познается через себя, тому, что познается через другое. Платон выяснил, что эту действительность нельзя отождествить ни с одним из типов элементарности, известных досократикам. Ее элементами являются не качества и не количества, а смыслы, для которых качества и количества суть материал. Имена, образованные от глагола "быть", оказались самыми удобными способами обозначения этой действительности. Это, вероятно, обусловлено тем, что глагол "быть" :играл в языке роль, сходную с той, которую выполняла обнаруженная действительность в системе умопостигаемого космоса.
В этой связи был поставлен вопрос о бытии как таковом. Платон, продолжая линию элеатов, признал бытие самостоятельной и высшей по отношению к чувственному миру реальностью, но, для того чтобы решить антиномии предшествующей философии, он предпринял принципиально новое толкование бытия. Чтобы объяснить многообразие мира, Платон и само бытие понимает плюралистически. Чтобы сохранить принцип единства бытия, он конструирует диалектику высших родов сущего, которая ставит бытие вообще и его отдельные виды в отношение особого "сообщества", радикально отличающееся от родовидового подчинения в будущей формальной логике. Для того чтобы преодолеть редукционизм и догматизм "физиков", Платон трактует бытие как целевую причину и методологическую основу. Для преодоления элейско-мегарской метафизики - вводит понятие инобытия, а для преодоления релятивизма софистов обосновывает бытийное происхождение границы истины и лжи.
Сохраняя принцип тождества бытия и мышления, открытый Парменидом, Платон понимает его не как слияние, а как нахождение высшего в низшем; и хотя высшему всегда требуется место в низшем (так ум находится в душе, душа - в теле, тело - в "хоре"), тождество допускает и обратное прочтение: все содержащее направлено на содержимое, низшее - на высшее, а потому высшее, даже не будучи познанным, неизбежно присутствует в низшем, например истина - в мышлении.
Обосновав необходимость пределов бытия, которые при всем их таинственном сходстве являются двумя полюсами онтологической иерархии, Платон трактует бытие скорее как источник бесконечной динамики универсума, чем как царство вечной неподвижности. Даже бытие в свете этой динамики перестает быть пределом становления, и оказывается, что абсолютная граница, одна, это граница единого и его отрицания; остальные же границы иерархии если и не совсем условны, то, относительны. При всем этом Платон строго соблюдает стабильность собственного смысла "бытия" как первотворения, парадигмы и предела становления телесного мира. На всех уровнях становления воспроизводится последовательность перехода от рождения к бытию, а от него - к благу. Где единство, там так или иначе присутствует бытие; где бытие, там совпадение вещи со своей сущностью, с эйдосом. Эйдос как достоинство и благо ставшего сущего оказывается не только формой низшего, но и формой того, что выше оформленности: эйдос не только располагает множеством, но и сам принадлежит к распоряжающейся им силе; в этом отношении он и ее форма.
Аналогичным образом через бытие вообще дано благо вообще. Вещь, дозревая до статуса бытия, до совпадения с собой, выясняет не только "что" она есть, но и "для чего" она; высшим знанием является знание добра, при котором истина дана не через иное, а через себя. Тот же переход от знания сущности к видению блага осуществляется и на уровне бытия вообще. Соответственно выход за пределы сущности как таковой и на этом уровне будет высшим актом самообретения. Платон изображает сверхсущее благо не просто как "высшее", но как высшее именно по отношению к бытию, и это позволяет мысли, остающейся в рамках бытия, косвенно судить о сверхбытии. В этом отношении идея блага не так уж апофатична; находимое в каждом человеке соотношение ума и сверхумной воли, то есть личностного начала, есть адекватное подобие связи высших субстанций. Сверхсущее - основа того, что в бытии проявляется как свобода и личность, как разграничение эссенциального и экзистенциального, как предел теоретического. В качестве последнего оно есть чудо, но, конечно, не то, которое произвольно нарушает каузальность. Оно - результат правильной и строгой последовательности мышления, обнаруживающего свой собственный предел.
Нетрудно найти предпосылки этой концепции бытия в архаической философии греков, но надо отметить и то, что преобладающая роль телеологии в построениях Платона, своего рода онтологический утилитаризм, пусть.
|
|