Скачать 180.14 Кбайт
Категория бытия в классической западноевропейской философии
Но возможность есть материя, если мы сравним досократовскую смесь или континуальное единство с сущим в возможности: в ХII, 2 Аристотель замечает, что досократики в этой идее подошли к его понятию материи. В свете этих дистинкций решение Аристотелем элейских парадоксов не может выглядеть как чистое отрицание, ведь, вводя понятие "бытие в возможности", Аристотель утверждает принципиальную разнородность двух уровней сущего: действительного и потенциального, законы которых не действуют одновременно; элеаты же утверждают то же самое разделением миров "истины" и "доксы".
Двенадцатая книга "Метафизики", особенно ее 7 и 9 главы, дают описание и обоснование искомой сущности как неподвижного двигателя. Шестая глава доказывает, что необходимо, чтобы была вечная неподвижная сущность (anagke einai tina aidion oysian akineton) (1071b5). Должно быть такое начало, сущность которого - деятельность (hes he oysia energeia) (1071b20). Это аристотелевское выражение показывает, что речь идет не о действительности чего-то, но о самой действительности как сущности. Опираясь на свой принципиальный постулат "действительность предшествует возможности", Аристотель утверждает, что первоначало вечно и активно присутствует в универсуме, причем именно это обусловливает подвижное многообразие универсума: действительное бытие не происходит генетически из возможного, из хаоса и т.п., как утверждали древние философы (тогда ничто не заставило бы хаос преображаться); действительность сама порождает возможность и сама ее возвращает к себе. Текст 1072а10-18 дает лаконичную формулу, которую можно толковать и космологически, и на языке логики бытия, то есть так же как "Тимей" и "Парменид", вместе взятые.
Седьмая глава показывает, что недвижимое движущее вечно; оно есть сущность и деятельность (aidion kai oysia kai energeia oysa) (1072a25-26). Движет оно как предмет желания и предмет мысли, что на высшем уровне есть одно и то же. Мысль устремляется к простой действительной сущности, желание - к прекрасному и наилучшему, но все это принадлежит к одной изначальной действительности. Эта действительность есть цель, и движет она все так, как движет любящего то, что любимо (kinei de hos eromenon) (1072b3). Поскольку необходимость перводвигателя очевидна, он есть необходимо сущее (ex anagkes ara estin on) (1072b10), а потому существует в высшей степени (kalos) и тем самым является началом (arche). Необходимость, поясняет Аристотель, бывает троякая: то, что навязано вопреки стремлению; то, без чего нельзя обойтись; то, что существует не так или иначе, а просто (haplos). Ясно, что последний вариант Аристотель относит к первосущности, ибо она не может существовать иначе; она существует сама по себе, просто так, как существует, "не допуская иного", потому что не является ничем другим. Она есть то, что она есть. Первые же два случая к ней не относятся: первосущность не знает внешнего принуждения и не знает собственной нужды, хотя по отношению ко всему остальному она необходима.
Далее следует знаменитый текст 1072b14-30, в котором Аристотель излагает свою концепцию первосущности. При всей четкости и насыщенности его отдельных формул общая связь текста оставляет место для вопросов. По замыслу это должно быть доказательство; так оно и есть по существу, но что именно является посылкой и что выводом - далеко не очевидно. Не совсем ясно, какой тезис является исходным для доказательства, многие звенья приходится восстанавливать, многое требует припоминания других мест из "Метафизики". И все же Аристотель с редкой для него глобальностью обобщения и обычной для него лаконичностью прямо формулирует решение главного вопроса "Метафизики". Полнота понятия "сущность" (которое само уже было действительностью понятия "сущее") заключается в понятии "лучшая и вечная жизнь". Начало, обладающее такой жизнью, существует в полном смысле слова. Это бог как вечное и наилучшее существо, обладающее жизнью и.непрерывным вечным существованием (zoom aidion ariston, hoste zoe kai aion syneches kai aidios hyparchei to teo) (29-30). Бог также характеризуется Аристотелем как ум. Мы уже знаем, что мыслимость - обязательное свойство сущности, что ум связан с формой, придающей вещи определенность бытия. Но в этом тексте есть еще одно основание: то, что способно содержать в себе сущность - ум (22), причем деятелен он, когда обладает своим содержимым. Уже отсюда ясно, что сущность должна сама в себе содержаться и быть активной действительностью без перерыва. В противном случае ведь можно будет помыслить более совершенное состояние. Аристотель и делает эти выводы: бог - это мышление, которое мыслит лучшее и высшее, то есть себя, и в этом мышлении он становится тем, что мыслится, ибо в данном случае мысль и мышление тождественны (21-22). Деятельность ума есть жизнь, а бог есть деятельность (noy energeia zoe, ekeinos de he energeia) (27). Такое мыслящее бытие (theoria) - самое лучшее и приятное, поэтому жизнь бога - вечное блаженство.
Двенадцатая книга "Метафизики", особенно ее 7 и 9 главы, дают описание и обоснование искомой сущности как неподвижного двигателя. Шестая глава доказывает, что необходимо, чтобы была вечная неподвижная сущность (anagke einai tina aidion oysian akineton) (1071b5). Должно быть такое начало, сущность которого - деятельность (hes he oysia energeia) (1071b20). Это аристотелевское выражение показывает, что речь идет не о действительности чего-то, но о самой действительности как сущности. Опираясь на свой принципиальный постулат "действительность предшествует возможности", Аристотель утверждает, что первоначало вечно и активно присутствует в универсуме, причем именно это обусловливает подвижное многообразие универсума: действительное бытие не происходит генетически из возможного, из хаоса и т.п., как утверждали древние философы (тогда ничто не заставило бы хаос преображаться); действительность сама порождает возможность и сама ее возвращает к себе. Текст 1072а10-18 дает лаконичную формулу, которую можно толковать и космологически, и на языке логики бытия, то есть так же как "Тимей" и "Парменид", вместе взятые.
Седьмая глава показывает, что недвижимое движущее вечно; оно есть сущность и деятельность (aidion kai oysia kai energeia oysa) (1072a25-26). Движет оно как предмет желания и предмет мысли, что на высшем уровне есть одно и то же. Мысль устремляется к простой действительной сущности, желание - к прекрасному и наилучшему, но все это принадлежит к одной изначальной действительности. Эта действительность есть цель, и движет она все так, как движет любящего то, что любимо (kinei de hos eromenon) (1072b3). Поскольку необходимость перводвигателя очевидна, он есть необходимо сущее (ex anagkes ara estin on) (1072b10), а потому существует в высшей степени (kalos) и тем самым является началом (arche). Необходимость, поясняет Аристотель, бывает троякая: то, что навязано вопреки стремлению; то, без чего нельзя обойтись; то, что существует не так или иначе, а просто (haplos). Ясно, что последний вариант Аристотель относит к первосущности, ибо она не может существовать иначе; она существует сама по себе, просто так, как существует, "не допуская иного", потому что не является ничем другим. Она есть то, что она есть. Первые же два случая к ней не относятся: первосущность не знает внешнего принуждения и не знает собственной нужды, хотя по отношению ко всему остальному она необходима.
Далее следует знаменитый текст 1072b14-30, в котором Аристотель излагает свою концепцию первосущности. При всей четкости и насыщенности его отдельных формул общая связь текста оставляет место для вопросов. По замыслу это должно быть доказательство; так оно и есть по существу, но что именно является посылкой и что выводом - далеко не очевидно. Не совсем ясно, какой тезис является исходным для доказательства, многие звенья приходится восстанавливать, многое требует припоминания других мест из "Метафизики". И все же Аристотель с редкой для него глобальностью обобщения и обычной для него лаконичностью прямо формулирует решение главного вопроса "Метафизики". Полнота понятия "сущность" (которое само уже было действительностью понятия "сущее") заключается в понятии "лучшая и вечная жизнь". Начало, обладающее такой жизнью, существует в полном смысле слова. Это бог как вечное и наилучшее существо, обладающее жизнью и.непрерывным вечным существованием (zoom aidion ariston, hoste zoe kai aion syneches kai aidios hyparchei to teo) (29-30). Бог также характеризуется Аристотелем как ум. Мы уже знаем, что мыслимость - обязательное свойство сущности, что ум связан с формой, придающей вещи определенность бытия. Но в этом тексте есть еще одно основание: то, что способно содержать в себе сущность - ум (22), причем деятелен он, когда обладает своим содержимым. Уже отсюда ясно, что сущность должна сама в себе содержаться и быть активной действительностью без перерыва. В противном случае ведь можно будет помыслить более совершенное состояние. Аристотель и делает эти выводы: бог - это мышление, которое мыслит лучшее и высшее, то есть себя, и в этом мышлении он становится тем, что мыслится, ибо в данном случае мысль и мышление тождественны (21-22). Деятельность ума есть жизнь, а бог есть деятельность (noy energeia zoe, ekeinos de he energeia) (27). Такое мыслящее бытие (theoria) - самое лучшее и приятное, поэтому жизнь бога - вечное блаженство.
|
|