Скачать 180.14 Кбайт
Категория бытия в классической западноевропейской философии
самого акта соединения качеств; сущность – потому, что она есть действительность, которой присуще все остальное как ее свойства. Тезис Канта совершенно тождествен тому аспекту непредикативности, который относится к сущему. И все же мы можем предположить, что различия между платоновской и аристотелевско-кантовской точками зрения лежат по большей части в сфере выражения идеи, а более глубокие слои этих учений не исключают согласования, а то и прямого совпадения.
Ведь для Платона бытие – не заурядный предикат, который присоединяется к понятию наряду со многими другими, а первопредикат, порождающий своим наличием мир иного и, следовательно, впервые разделяющий сущность и ее существование, а если идти обратным путем – дающий возможность их соединения. С другой стороны, Аристотель и Кант, исключая бытие из числа предикатов, оставляют за ним более высокий статус: бытие не есть реальный предикат, но оно – субъект. Бытие с этой точки зрения нельзя вывести из абстрактной идеальности, оно нечто большее, чем мысль; но мысль тем не менее – это ближайшее инобытие сущности, это потенциальное бытие. Не всякая мысль может стать актуальным бытием, но в принципе это доступно мышлению. Разве не так у Платона? Мегарским попыткам отождествить бытие и идеальность Платон противопоставил немало аргументов, отождествление бытия и субъективной эмпирии мышления у софистов также было раскритиковано Платоном. Ближе всего к нему, конечно, Аристотель. Нельзя упускать из вида несхожесть их учений, но надо учитывать и то, что многие концепции Платона оформлены как указание и общее определение той или иной проблематики; Аристотель же дает конкретную разработку и интерпретацию проблемы. Поэтому не всегда можно сравнивать тексты без предварительного обоснования соизмеримости тех форм, в которых выражено содержание.
Что касается самой проблемы бытия как предиката, то можно заметить, что формулировки Платона, Аристотеля и Канта тем контрастнее, чем более специальную задачу решает их контекст. Если же сравнивать те части их систем, которые тяготеют к синтезу, то выяснится, что на уровнях, где сущность и сущее совпадают, проблема предикации снимается: генология Платона, ноология Аристотеля, телеология Канта в принципе согласуются без диссонансов, хотя говорить о гармонии было бы слишком смело, если только не сказать словами эфесского мудреца: "тайная гармония сильнее явной".
3. Сущность и возможность
Мы выяснили, чем должна быть сущность и почему ничто из рассмотренного выше ею не является. Но что же соответствует тем критериям, которые выдвинул для сущности Аристотель? Поскольку сам он считает, что сущностью можно быть в разной степени, попытаемся приблизиться к ней, восходя от низших ступеней к высшим. Для этого необходимо, наконец, обратиться к двум самым важным категориям "Метафизики": возможности и действительности. Эти понятия с тем специфическим смыслом, который придает им Аристотель, играют в его философии роль главного инструмента для разрешения всех антиномий и в то же время обозначают наиболее общие онтологические сферы, подобно платоновскому различению мира бытия и мира становления. Ниже мы специально займемся выяснением их значения, а пока отметим, что для решения проблемы сущности надо рассмотреть ее в двух аспектах: во-первых, сущность в связи с разными уровнями материальности или осуществляемой возможности; во-вторых, сущность как действительность без материи и нереализованных возможностей, то есть в конечном счете Ум-Нус, мыслящий самого себя.
Отвергая на разных основаниях все то, что может казаться сущностью, но не соответствует ее критериям, Аристотель указывает на разную степень близости к искомому, присущую видам реальности. В 5 гл. "Категорий" даны соответствующие разъяснения: в главном и первичном смысле сущностью называется то, что всегда является подлежащим и никогда – сказуемым, вторичными сущностями называются роды и виды, к которым принадлежит первичная сущность; например, данный конкретный человек есть первая сущность по отношению ко вторичным – "человеку" и "живому существу". Из вторых сущностей вид – больше сущность, чем род, так как он в первую очередь определяет специфику первой сущности; кроме того, он может быть подлежащим для рода, хотя для первой сущности он – сказуемое. Вообще роды и виды могут называться сущностями, потому что только они, кроме первичной сущности, суть подлежащие, хотя и в относительном смысле. Чем ближе к первой сущности, тем более нарастает в родовидовой иерархии конкретность и самостоятельность. Но в определенном смысле нельзя быть сущностью в большей или меньшей степени. Сущностью можно или быть, или не быть; если сущность данного предмета – "человек", то это – человек не в большей мере, чем другие или он сам в разное время (3b34-4а10).
О мере сущности, таким образом, можно говорить лишь применительно к уровням общности, сравнивая вид и род, но внутри класса сущностей одного уровня различие степеней невозможно. Ясно также, что общее в целом далеко от сущности, а единичное в каком-то смысле совпадает с ней.
Ведь для Платона бытие – не заурядный предикат, который присоединяется к понятию наряду со многими другими, а первопредикат, порождающий своим наличием мир иного и, следовательно, впервые разделяющий сущность и ее существование, а если идти обратным путем – дающий возможность их соединения. С другой стороны, Аристотель и Кант, исключая бытие из числа предикатов, оставляют за ним более высокий статус: бытие не есть реальный предикат, но оно – субъект. Бытие с этой точки зрения нельзя вывести из абстрактной идеальности, оно нечто большее, чем мысль; но мысль тем не менее – это ближайшее инобытие сущности, это потенциальное бытие. Не всякая мысль может стать актуальным бытием, но в принципе это доступно мышлению. Разве не так у Платона? Мегарским попыткам отождествить бытие и идеальность Платон противопоставил немало аргументов, отождествление бытия и субъективной эмпирии мышления у софистов также было раскритиковано Платоном. Ближе всего к нему, конечно, Аристотель. Нельзя упускать из вида несхожесть их учений, но надо учитывать и то, что многие концепции Платона оформлены как указание и общее определение той или иной проблематики; Аристотель же дает конкретную разработку и интерпретацию проблемы. Поэтому не всегда можно сравнивать тексты без предварительного обоснования соизмеримости тех форм, в которых выражено содержание.
Что касается самой проблемы бытия как предиката, то можно заметить, что формулировки Платона, Аристотеля и Канта тем контрастнее, чем более специальную задачу решает их контекст. Если же сравнивать те части их систем, которые тяготеют к синтезу, то выяснится, что на уровнях, где сущность и сущее совпадают, проблема предикации снимается: генология Платона, ноология Аристотеля, телеология Канта в принципе согласуются без диссонансов, хотя говорить о гармонии было бы слишком смело, если только не сказать словами эфесского мудреца: "тайная гармония сильнее явной".
3. Сущность и возможность
Мы выяснили, чем должна быть сущность и почему ничто из рассмотренного выше ею не является. Но что же соответствует тем критериям, которые выдвинул для сущности Аристотель? Поскольку сам он считает, что сущностью можно быть в разной степени, попытаемся приблизиться к ней, восходя от низших ступеней к высшим. Для этого необходимо, наконец, обратиться к двум самым важным категориям "Метафизики": возможности и действительности. Эти понятия с тем специфическим смыслом, который придает им Аристотель, играют в его философии роль главного инструмента для разрешения всех антиномий и в то же время обозначают наиболее общие онтологические сферы, подобно платоновскому различению мира бытия и мира становления. Ниже мы специально займемся выяснением их значения, а пока отметим, что для решения проблемы сущности надо рассмотреть ее в двух аспектах: во-первых, сущность в связи с разными уровнями материальности или осуществляемой возможности; во-вторых, сущность как действительность без материи и нереализованных возможностей, то есть в конечном счете Ум-Нус, мыслящий самого себя.
Отвергая на разных основаниях все то, что может казаться сущностью, но не соответствует ее критериям, Аристотель указывает на разную степень близости к искомому, присущую видам реальности. В 5 гл. "Категорий" даны соответствующие разъяснения: в главном и первичном смысле сущностью называется то, что всегда является подлежащим и никогда – сказуемым, вторичными сущностями называются роды и виды, к которым принадлежит первичная сущность; например, данный конкретный человек есть первая сущность по отношению ко вторичным – "человеку" и "живому существу". Из вторых сущностей вид – больше сущность, чем род, так как он в первую очередь определяет специфику первой сущности; кроме того, он может быть подлежащим для рода, хотя для первой сущности он – сказуемое. Вообще роды и виды могут называться сущностями, потому что только они, кроме первичной сущности, суть подлежащие, хотя и в относительном смысле. Чем ближе к первой сущности, тем более нарастает в родовидовой иерархии конкретность и самостоятельность. Но в определенном смысле нельзя быть сущностью в большей или меньшей степени. Сущностью можно или быть, или не быть; если сущность данного предмета – "человек", то это – человек не в большей мере, чем другие или он сам в разное время (3b34-4а10).
О мере сущности, таким образом, можно говорить лишь применительно к уровням общности, сравнивая вид и род, но внутри класса сущностей одного уровня различие степеней невозможно. Ясно также, что общее в целом далеко от сущности, а единичное в каком-то смысле совпадает с ней.
|
|