И только твою визитку, которую она поглубже запрятала, не заметил. Версия вторая: она проститутка. Профессиональная шлюха. Высшей категории. Из тех, что работают только в дорогих отелях. Эти пташки никогда не носят с собой ничего, что подсказало бы, как их потом найти. И вот по какой-то неизвестной причине очередной клиент ее задушил. Поскольку деньги не тронуты, убийца, скорее всего, – маньяк. Вот такие две версии. Что ты об этом скажешь?

Я склонил голову набок и промолчал.

– Так или иначе, единственный ключ к разгадке – твоя визитка. На данный момент это все, что у нас в руках, – веско произнес Рыбак, постукивая концом авторучки по железной столешнице.

– Визитка – это всего лишь клочок бумаги с буквами, – возразил я. – Сама по себе ничего не доказывает. И уликой являться не может.

– Покане может, – вроде бы согласился Рыбак. Его авторучка продолжала со звонким цоканьем плясать по столу. – Поканичего не доказывает, тут ты прав. Сейчас эксперты заканчивают осмотр номера и оставшихся там вещей. Производится вскрытие тела. Завтра прояснится много поканеизвестных деталей. Выстроится какая-то цепочка событий. А покаостается только ждать. Вот мы и подождем. А ты за это время постараешься вспомнить еще что-нибудь. Возможно, мы просидим здесь с тобой до ночи. Что ж. Работаем мы основательно. Когда человек не торопится, он вспоминает много интересных мелочей. Вот и давай – спокойно, не торопясь, восстанови все в голове еще раз. Все, что с тобой происходило вчера. Одно за другим, по порядку…

Я уперся взглядом в часы на стене. С крайне тоскливым выражением на циферблате эти часы показывали десять минут шестого. И тут я вспомнил, что обещал позвонить Юки.

– Могу я от вас позвонить? – спросил я у Рыбака. – Ровно в пять я обещал позвонить одному человеку. Это важно. Если не позвоню, будут проблемы.

– Женский пол? – прищурился Рыбак.

– Угу, – только и ответил я.

Он кивнул, дотянулся до телефона и подвинул его диском ко мне. Я достал блокнот, отыскал номер Юки и набрал его. На третьем гудке она сняла трубку.

– У тебя важное дело, и ты не можешь приехать? – первой спросила Юки.

– Происшествие, – поправил я. – Не по моей вине. То есть, я понимаю, что это ужасно, но ничего не могу поделать. Меня забрали в полицию и допрашивают. В участке на Акасака. В чем дело – долго объяснять, но, похоже, в ближайшее время меня отсюда не выпустят.

– В полицию? Ты что натворил, признавайся?

– Ничего не натворил. Вызвали как свидетеля одного убийства. Вляпался случайно.

– Чушь какая-то, – сказала Юки бесцветным голосом.

– И не говори, – согласился я.

– Но ты же никого не убивал, правда?

– Конечно, никого я не убивал. Я в жизни делаю много разных глупостей и ошибок, но людей я не убиваю. И вызвали меня как свидетеля. Сижу вот и отвечаю на всякие вопросы. Но перед тобой я виноват, спору нет. Постараюсь искупить свою вину в самое ближайшее время.

– Ужасно дурацкая чушь! – сказала Юки. И старательно, как можно громче брякнула трубкой.

Я тоже повесил трубку и вернул телефон Рыбаку. Оба следователя внимательно слушали мой разговор с Юки – но, похоже, так ничего для себя и не выудили. Знай они, что я назначал свидание тринадцатилетней девчонке – в чем бы меня только ни заподозрили. Наверняка записали бы в маньяки-извращенцы или еще что похлеще. Что говорить – в нормальном мире нормальные тридцатичетырехлетние дяди не назначают тринадцатилетним пигалицам свиданий…

Они расспросили меня подробнейшим образом, что я делал вчера, и запротоколировали каждое слово. Под каждый очередной лист белой писчей бумаги подкладывая разлинованную картонку. И тоненькой шариковой ручкой выводя иероглиф за иероглифом. Идиотский, абсолютно никому не нужный протокол. Человеческие силы и время, переведенные на дерьмо. Очень добросовестно эти взрослые люди зафиксировали, куда я ходил и что ел. Я рассказал им всё – вплоть до хитростей приготовления жареного конняку[34.Конняку (яп.) – популярное японское кушанье: серо-бурая паста или желе из морского растения аморфофаллюс (Amorphophallus conjac, K. Koch). По виду и вкусу напоминает студень из морепродуктов. Жарится с трудом], которым поужинал. И уже шутки ради наскоро объяснил, как лучше нарезать ломтиками сушеного тунца. Но эти люди не понимали шуток. Слово в слово, они старательно записывали все, что я нес. В итоге получился толстенный документ. Очень солидный на вид – и лишенный всякого смысла.

В половине седьмого они сходили в ближайшую лавку и принесли мне бэнто[35.Бэнто (яп.) – холодный завтрак (обед и т.п.) в коробке, который берут с собой в дорогу или покупают в пути]. Мягко скажем – не самое вкусное бэнто в моей жизни. Слишком похоже на пищевой мусор. Мясные фрикадельки, картофельный салат, жареные рыбные палочки. Ни приправы, ни ингредиенты этой еды не представляли никакого кулинарного интереса. Слишком резкий вкус масла, слишком крепкие соусы. В соленья подмешаны искусственные красители. Но поскольку Рыбак с Гимназистом уплетали свои порции так, что за ушами трещало – я тоже умял все до последней крошки.