Люди умирают то и дело; человеческая жизнь гораздо опаснее, чем ты думаешь. Поэтому нужно обращаться с людьми так, чтобы потом не о чем было жалеть. Справедливо – и как можно искреннее. Тех, кто не старается, тех, кому нужно, чтобы человек умер, прежде чем начать о нем плакать и раскаиваться, – таких людей я не люблю. Вопрос личного вкуса, если хочешь.

Оперевшись о дверцу, Юки глядела на меня в упор.

– Но ведь это, наверное, очень трудно, – сказала она.

– Да, очень, – согласился я. – Но пытаться стоит. Вон, даже толстый педик Бой Джордж, которому в детстве слон на ухо наступил, – и тот выбился в суперзвезды. Надо просто очень сильно стараться. И все.

Она улыбнулась едва заметно. И потом кивнула.

– По-моему, я очень хорошо тебя понимаю, – сказала она.

– А ты вообще понятливая, – сказал я и повернул ключ зажигания.

– Только чего ты все время тычешь мне Боя Джорджа?

– И правда. Чего это я?

– Может, на самом деле он тебе нравится?

– Я подумаю об этом. Самым серьезным образом, – пообещал я.



* * *

Особняк Амэ располагался в особом районе, застроенном по спецпроекту крутой фирмой недвижимости. При въезде в зону стояли огромные ворота, сразу за ними – бассейн и маленькая кофейня. Рядом с кофейней – что-то вроде мини-супермаркета, заваленного мусорной жратвой всех мастей и оттенков. Людям вроде Дика Норта лучше вообще в такие места не ходить. Даже я потащился бы туда с большой неохотой. Дорога пошла в гору, и у моей старушки “субару” началась одышка. Дом Амэ стоял прямо на середине склона – слишком огромный для семьи из двух человек. Я остановил машину и подтащил вещи Юки к парадной двери. Аллея криптомерий наискосок уходила от угла дома, и меж деревьев далеко внизу виднелось море. В легкой весенней дымке вода блестела и переливалась всеми цветами радуги.

Амэ расхаживала по просторной, залитой солнцем гостиной с зажженной сигаретой в руке. Гигантская хрустальная пепельница была до отказа набита недокуренными останками “сэлема” – все окурки перекручены и изуродованы. Весь стол был усеян пеплом так, словно в пепельницу с силой дунули несколько раз. Похоронив в хрустале очередной окурок, мать подошла к дочери и взъерошила ей волосы. На Амэ были огромная оранжевая майка в белых пятнах от проявителя и старенькие застиранные “ливайсы”. Волосы растрепаны, глаза воспалены. Похоже, она не спала всю ночь, куря сигарету за сигаретой.

– Это было ужасно! – сказала Амэ. – Настоящий кошмар. Почему все время происходят какие-то кошмары?

Я выразил ей соболезнования. Она подробно рассказала о случившемся. Все произошло так неожиданно, что теперь у нее полный хаос. Как в душе, так и во всем, за что бы ни взялась.

– А тут, представьте, еще и домработница с температурой свалилась, прийти не может. Именно сегодня. Угораздило же в такой день заболеть! Кажется, я скоро сойду с ума. Полиция приходит, жена Дика звонит... Не знаю. Просто не знаю, что делать!

– А что вам сказала жена Дика? – спросил я.

– Чего-то хотела. Я ничего не поняла, – вздохнула Амэ. – Просто ревела в трубку все время. Да иногда шептала что-то сквозь слезы. Почти совсем неразборчиво. В общем, я не нашла, что сказать... Ну, согласитесь, что тут скажешь?

Я молча кивнул.

– Так что я просто сообщила, что все вещи Дика отошлю ей как можно скорее. А она все рыдала да всхлипывала. Совершенно невменяемая...

Амэ тяжело вздохнула и опустилась на диван.

– Что-нибудь выпьете? – предложил я.

– Если можно, горячий кофе.

Первым делом я вытряхнул пепельницу, смахнул тряпкой пепел со стола и отнес на кухню чашку с подтеками от какао. Затем навел на кухне порядок, вскипятил чайник и заварил кофе покрепче. На кухне и в самом деле все было устроено так, чтобы Дик Норт без проблем занимался хозяйством. Но не прошло и дня с его смерти, как все оказалось вверх дном. Посуда свалена в раковину как попало, сахарница без крышки. На газовой плите – огромные лужи какао. По всему столу разбросаны ножи вперемежку с недорезанным сыром и черт знает чем еще.

Бедолага. Сколько жизни вложил сюда, чтобы создать свой порядок! И хватило одного дня, чтобы все пошло прахом. Кто бы мог подумать? Уходя, люди оставляют себя больше всего в тех местах, которые были на них похожи. Для Дика Норта таким местом была его кухня. Но даже из этой кухни его зыбкая, и без того малозаметная тень исчезла, не оставив следа.

Вот же бедолага, повторял я про себя.

Никаких других слов в голове не всплывало.

Когда я принес в гостиную кофе, Амэ и Юки сидели на диване, обнявшись. Мать, положив голову дочери на плечо, потухшим взглядом смотрела в пространство. Точно наглоталась транквилизаторов. Юки казалась бесстрастной, но, похоже, вовсе не чувствовала себя плохо или неуютно из-за того, что мать в прострации опирается на нее. Совершенно фантастическая парочка. Всякий раз, когда они оказывались вместе, вокруг каждой появлялась какая-то загадочная, непостижимая аура. Какой не ощущалось ни у Амэ, ни у Юки по отдельности.