Обволакивает меня и давит. Что-то страшное... То, чего нельзя. – Положив ладошки на колени, Юки старательно подыскивала слова. – Я не знаю, как точнее сказать. То, чего нельзя никогда. Что-то совсем неправильное. Перекошенное. Там, внутри, очень трудно дышать. Воздух слишком тяжелый. Как будто запаяли в свинцовый ящик и бросили в море, и ты тонешь, тонешь... Я сперва решила, что мне почудилось – ну, просто навертела страхов у себя в голове, – и потому терпела какое-то время. А оно все хуже и хуже... Я больше в эту машину не сяду. Забери обратно свою “субару”.

– Мазерати, проклятый Небом... – сказал я загробным голосом.

– Эй, я не шучу. Тебе тоже на этой машине лучше не ездить, – сказала Юки серьезно.

– Мазерати, беду приносящий... – добавил я. И рассмеялся. – Ладно. Я понял, что ты не шутишь. По возможности, постараюсь ездить на ней пореже. Или что – лучше сразу в море выбросить?

– Если можешь, – ответила она без тени шутки в глазах.



* * *

Мы провели на скамейке у храма час, пока Юки не оправилась от шока. Весь этот час она сидела, закрыв глаза и подперев щеки ладонями. Я рассеянно разглядывал людей, проходивших мимо – кто в храм, кто из храма. После обеда синтоистский храм посещают разве что старики, мамаши с карапузами да иностранцы с фотокамерами. Но и тех – по пальцам пересчитать. Иногда заявлялись клерки из ближайших контор – садились на скамейки и отдыхали. В черных костюмах, с пластиковыми “дипломатами” и стеклянным взглядом. Каждый клерк сидел на скамейке десять-пятнадцать минут, а потом исчезал непонятно куда. Что говорить, в это время дня все нормальные люди на работе. А все нормальные дети – в школе...

– Что мать? – спросил я Юки. – С тобой приехала?

– Угу, – кивнула она. – Она сейчас в Хаконэ. Со своим одноруким. Разбирает фотографии Гавайев и Катманду.

– А ты не поедешь в Хаконэ?

– Поеду как-нибудь. Когда настроение будет. Но пока здесь поживу. Все равно в Хаконэ делать нечего.

– Вопрос из чистого любопытства, – сказал я. – Ты говоришь, в Хаконэ делать нечего, поэтому ты в Токио. Ну, а что ты делаешь в Токио?

Юки пожала плечами.

– С тобой встречаюсь.

Между нами повисла тишина. Тишина, подобная мертвой петле: чем дальше, тем рискованнее.

– Замечательно, – сказал я. – Просто священная заповедь какая-то. Святая и праведная. “Живите и встречайтесь до гроба!..” Прямо не жизнь, а рай на земле. Мы с тобой каждый день собираем розы всех цветов радуги, катаемся на лодочке и плаваем в золотом пруду, а заодно купаем там нашу пушистую каштановую собачку. Хотим есть – сверху папайя падает. Хотим музыку слушать – только для нас прямо с неба поет Бой Джордж. Отлично. Не придерешься. Вот только – какая жалость! – я-то скоро опять за работу засяду. И развлекаться с тобой всю жизнь, увы, не смогу. Тем более, за папины денежки.

С полминуты Юки глядела на меня, закусив губу. И затем ее прорвало:

– То, что ты не хочешь маминых и папиных денег – это я понимаю, не беспокойся! Только не надо из-за этого так гадко со мной разговаривать. Мне ведь тоже не по себе от того, что я таскаю тебя за собой туда-сюда. Получается, ты живешь своей жизнью, а я тебя от нее отвлекаю и надоедаю все время. Так что, по-моему, было бы нормально, если б ты... Ну...

– Что? Если бы я за это деньги получал?

– По крайней мере, мне так было бы спокойнее.

– Ты не понимаешь главного, – сказал я. – Что бы ни случилось – я не хочу встречаться с тобой по обязанности. Я хочу встречаться с тобой как друг. И не желаю, чтобы на твоей свадьбе я значился как “личный гувернант невесты, когда ей было тринадцать”. А все вокруг зубоскалили: “интере-е-сно, из чего состояли его обязанности”. Нет уж, увольте. То ли дело – “друг невесты, когда ей было тринадцать”. Совсем другой разговор.

– Какая дикая чушь! – воскликнула Юки, покраснев до ушей. – Никогда в жизни свадьбу не закажу!

– Ну, и слава богу. Я сам терпеть не могу свадьбы. Все эти нудные речи, которые надо выслушивать с умным видом. Все эти тортики, сырые и тяжелые, как кирпичи, которые тебе всучивают в подарок на прощанье. Ненавижу. Перевод времени на дерьмо. И сам женился без всякой свадьбы – еще чего не хватало... А про гувернанта – это просто пример, который не стоит понимать буквально. Все, что я хочу сказать, звучит очень просто. За деньги друзей не купишь.И уж тем более – за чьи-то представительские расходы...

– Ты еще сказочку об этом напиши. Для самых маленьких.

– Замечательно! – рассмеялся я. – Нет, я в самом деле очень рад. Похоже, ты начинаешь понимать, зачем нужны диалоги, и что в них самое важное. Еще немного – и мы с тобой сможем стряпать отличные детские комиксы!

Юки пожала плечами.

– Послушай, – продолжал я, откашлявшись. – Давай серьезно. Хочешь общаться со мной каждый день – общайся, какие проблемы. Черт с ней, с моей работой. Толку от того, что я разгребаю сугробы, все равно никакого. Я согласен на что угодно. Но при одном условии. Я не общаюсь с тобой за деньги. Поездка на Гавайи – исключение, первое и последнее.