..

– Значит, сейчас ты – несчастлив?

– Сложный вопрос... – задумался Готанда, трогая пальцем лоб. – Все дело в том, верю я сам себеили нет. С одной стороны, всё – как ты говоришь. Мои зрители мне верят. Но видят-то они не меня, а мой образ! Сценический имидж, призрак и ничего больше. Нажми кнопку, выключи телевизор – призрак тут же исчезнет. Щелк! – и от меня ни черта не осталось. Так?

– Так, – согласился я.

– А вот будь я настоящим врачом или учителем – никакой бы кнопки не существовало. Тогда бы я всю дорогу был просто самим собой...

– Но ведь тот, кого ты играешь, тоже живет в тебе постоянно... – сказал я.

– Господи, как я иногда устаю! – тихо сказал Готанда. – От этого раздвоения вечного. Жутко устаю. До головной боли. Перестаю понимать, кто я на самом деле. Где еще я настоящий – а где мой персонаж. Ощущение себяутрачивается напрочь. Как будто исчезает граница между собой и собственной тенью...

– Ну, в каком-то смысле все люди этим страдают, – сказал я. – Не ты один такой.

– О, нет, конечно! Моменты, когда теряешь себя, случаются с кем угодно, – согласился Готанда. – Я просто хочу сказать, что в моем случае предрасположенность к этому слишком сильна – и слишком фатальна, что ли... С детства, заметь! С самого детства – и до сих пор. Я ведь тебе в школе ужасно завидовал...

– Мне?! – Я подумал, что ослышался. – Ерунда какая-то... В чем можно было мне завидовать? Даже не представляю.

– Как бы это сказать... Ты всегда в одиночку занимался тем, что тебе нравится. Никогда не заботился о том, как тебя окружающие оценят – просто делал, что хотел, как сам считал нужным. Таким ты мне казался, по крайней мере. Парнем, который сохраняет свое “я” при любых обстоятельствах... – Готанда приподнял бокал и посмотрел сквозь него куда-то вдаль. – А я... Я всегда был “надеждой коллектива”. С младых ногтей и до сих пор. Отличная успеваемость. Популярность. Опрятная внешность. Доверие учителей и родителей. Вечный лидер класса. Звезда школьного бейсбола. Как битой ни махну – мяч непременно через все поле перелетает. Сам не знаю, почему. Но всегда сильный удар получался. Ты просто не представляешь, какое это странное ощущение...

– Не представляю, – подтвердил я.

– И поэтому, когда бы ни случились какие-нибудь соревнования – обязательно звали меня. Как тут откажешься? Конкурс докладов по какой-нибудь теме – тоже посылали меня. Сами учителя говорили: иди, мол, готовься, будешь весь класс представлять. Что мне оставалось? Шел и побеждал... Выборы старосты – все заранее знают, что выберут меня. На экзаменах никто и не сомневается, что я все отвечу правильно. Попадается на уроке задачка посложнее – все смотрят, как решено у меня. За всю школьную жизнь не опоздал на урок ни разу... И, в общем, постоянно давило чувство, будто я – это вовсе не я. А какой-то совсем другой человек, которому это и подходит. И в старших классах все было так же. Просто один к одному... Старшие-то классы мы с тобой уже в разных школах оттрубили. Ты остался в государственной, а я в частный колледж экзамены сдал. Там я заделался крутым футболистом. Тот колледж, даром что с научным уклоном, футбольную команду собрал – будь здоров! Когда я поступал, они уже готовились к чемпионату страны среди юниоров... В общем, и на новом месте старая история повторилась. Примерный ученик, отличный спортсмен, прирожденный лидер... Девчонки из соседней гимназии только на меня и глазели. Я даже завел себе одну. Красивая была... Каждую нашу игру смотреть приходила. Так и познакомились. Правда, мы с ней не трахались. Обжимались только. Помню, придем к ней домой – и давай, пока родителей нет, руками. Торопливо так. Но все равно было здорово. Свидания ей в библиотеке назначал... Девчонка была – как с картинки! Или из передачки “Эн-Эйч-Кей”[30.NHK – “Корпорация всеяпонского телерадиовещания”. Заправляет двумя некоммерческими каналами японского телевидения, ведет целый ряд довольно назидательных общеобразовательных программ]про счастливые школьные годы...

Готанда отхлебнул еще виски и покачал головой.

– В университете, правда, кое-что изменилось. Война во Вьетнаме, молодежные бунты по всей стране, Единый Студенческий Фронт – ну, сам знаешь... Я, конечно же, опять выбился в лидеры. Там, где хоть что-нибудь движется, меня обязательно вперед выдвигают. По-другому просто быть не могло. Баррикады строил, в коммуне жил – свободная любовь, марихуана, “Дип Пёрпл” с утра до вечера... Словом, делал то же, что и все вокруг. Потом пригнали спецвойска, всех отловили, подержали в камере немножко... После этого заняться стало нечем. И вот как-то раз девчонка, с которой я тогда жил, затащила меня в молодежный театр – что, говорит, слабопопробовать? Я сперва думал: попробую шутки ради – но постепенно во вкус вошел. Не успел и втянуться, как мне, новичку, роль хорошую дали. Да я и сам уже чувствовал, что способности есть. Изображать других людей, чужие жизни играть... Природная склонность какая-то. Года два в театре провел – и в той, подпольной среде даже стал знаменитостью... Жизнь у меня тогда была – полный бардак.