.. Все тяжелые мысли в голове растрясутся, я тебе обещаю. А захочешь опять о чем-то подумать – вернешься и подумаешь заново.

– А что? Неплохая идея, – сказал Готанда. И засмеялся, обнаружив еле заметные морщинки у глаз. – Снова снимем пару девчонок, погудим до утра. В прошлый раз у нас здорово получилось!

“Ку-ку”, – пронеслось у меня в голове. Разгребаем физиологические сугробы...

– Я готов ехать хоть завтра, – сказал я. – Ты как? Сколько тебе времени нужно, чтобы завалы на работе раскидать?

Странно улыбаясь, Готанда посмотрел на меня в упор.

– Я смотрю, ты действительно не понимаешь... На той работе, в которую я влип, завалов не разгрести никогда. Единственный выход – это послать все к черту. Раз и навсегда. Если я это сделаю – будь уверен: из этого мира меня выкинут, как собаку. Раз и навсегда. А при таком раскладе, как я уже говорил, я теряю жену. Навсегда...

Он залпом допил пиво.

– Впрочем, ладно! Все, что мог, я уже потерял. Какая разница? Сколько можно биться лбом о стену? Ты прав, я слишком устал. Самое время проветрить мозги. О’кей – посылаем всё к черту. Поехали на Гавайи. Вытряхну мусор из головы – а потом и подумаю, что делать дальше. Поверишь, нет – так хочется стать нормальным человеком. Возможно, я уже опоздал. Но ты прав – еще хотя бы разок попробовать стоит. Что ж, положусь на тебя. Тебе я всегда доверял. Это правда. Когда ты мне в первый раз позвонил, я сразу это почувствовал. И как думаешь, почему? Ты всю жизнь какой-то до ужаса… нормальный. А как раз этого мне никогда не хватало.

– Какой же я нормальный? – возразил я. – Я просто стараюсь шаги в танце не нарушать. Танцую, не останавливаясь, и всё. Никакого смысла в это не вкладываю...

Готанда вдруг резко раздвинул на столе ладони. На добрые полметра, не меньше.

– А в чем ты видел хоть какой-нибудь смысл?Где он– смысл, ради которого стоит жить?– Он вдруг осекся и засмеялся. – Ладно, черт с ним. Теперь уже всё равно. Я сдаюсь. Давай брать пример с тебя. Попытаемся перепрыгнуть из лифта в лифт. Не так уж это и невозможно. Ведь я все могу, если захочу. Это ведь я – талантливый, обаятельный, элегантный Готанда. Правда же?.. Уговорил. Поехали на Гавайи. Заказывай завтра билеты. Два места в первом классе. Обязательно в первом, слышишь? Так надо – хоть в лепешку разбейся. Тачка – “мерс”, часы – “ролекс”, жильё – в центре, билеты – первого класса. А я до послезавтра соберу чемодан. В тот же день – р-раз! – и мы на Гавайях. Майки “алоха” мне всегда были к лицу.

– Тебе всё всегда было к лицу.

– Спасибо. Ты щекочешь остатки моего самолюбия.

– Первым делом идем в бар на пляже и выпиваем по “пинья-коладе”. По о-оченьпрохладной “пинья-коладе”...

– Звучит неплохо.

– Еще как неплохо.

Готанда пристально посмотрел мне в глаза.

– Слушай... А ты правда смог бы забыть, что я убил Кики?

Я кивнул.

– Думаю, смог бы.

– Тогда хочу признаться еще кое в чем. Я тебе когда-то рассказывал, как две недели в тюрьме просидел, потому что молчал?

– Рассказывал.

– Я соврал. Меня выпустили сразу. Я сдал им всех, кого знал – до последнего человека. Просто от страха. И еще оттого, что унизить себя хотел, в своих же глазах. Чтобы потом было за что себя презирать. От подлости не удержался. И потому очень рад был – правда! – когда ты меня на допросе не выдал. Будто ты своим молчанием меня, подлеца, как-то спас. Я понимаю, что странно звучит, но... В общем, мне так показалось. Будто ты и мою душу от гадости очистил... Ну да ладно. Что-то я тебе сегодня каюсь во всех грехах. Прямо генеральная репетиция какая-то. Но я рад, что мы поговорили. Мне теперь легче, ей-богу. Хотя тебе, наверно, было со мной неуютно...

– Глупости, – сказал я. “По-моему, мы никогда не были ближе, чем сейчас”,– подумал я. Мне следовало это произнести. Но я решил сделать это как-нибудь позже. Хотя откладывать смысла не было – я просто подумал, что так, наверное, будет лучше. Что еще наступит момент, когда эти слова прозвучат с большей силой. – Глупости, – только и повторил я.

Он снял со спинки стула шляпу, проверил, высохла ли, – и нахлобучил обратно на спинку стула.

– Ради старой дружбы – сделай мне одолжение, – попросил он. – Еще пива охота. А я уже никакой. До стойки, наверно, дойду, но обратно с пивом – уже сомневаюсь...

– Какие проблемы! – улыбнулся я. Встал и отправился к стойке за пивом. У стойки было людно; на то, чтобы взять два несчастных пива, я убил минут пять. Когда я вернулся с кружками в обеих руках, его уже не было. Ни его самого, ни шляпы. Ни “мазерати” на стоянке у входа. Черт меня побери, ругнулся я про себя и покачал головой. Хотя качай тут головой, не качай – всё было кончено.

Он исчез.




40.


На следующий день, ближе к вечеру коричневый “мазерати” был поднят со дна Токийского залива в районе Сибаура. Я предвидел нечто подобное и не удивился. С момента, когда он исчез, я знал, что все этим кончится.

Как бы то ни было, еще одним трупом больше.