Значит, по-твоему, в следующем месяце я буду Джули, а в августе – Оги?[66.Julie, Augie – уменьшительно-ласкательные формы имен Джулия и Августа, от англ. July (июль) и August (август)]

Я хотел сказать ей, что не шучу. Что в прошлом месяце я действительно спал с девчонкой по имени Мэй. Но рассказывать ей о том смысла не было. И я промолчал. Пока я молчал, она снова возбудила меня своими приемчиками. Второй раз подряд. Я ничего не делал – просто лежал как бревно. Она выполнила все сама – как на бензоколонке с продвинутым автосервисом. Только остановись да отдай ключи – удовлетворят на полную катушку: и бензин зальют, и машину помоют, и давление в колесах проверят, и масло заменят, и окна протрут, и пепельницы вычистят. И все это – секс?

Как бы то ни было, закончили мы около двух часов ночи и задремали. Когда я проснулся, на часах было около шести. Радио все играло, не выключенное с вечера. За окном светало, и сёрферы, ранние пташки, уже выстраивали свои грузовички вдоль пляжа. Рядом со мной, свернувшись калачиком, мирно сопела голая Джун. На полу валялись розовое платье, розовые босоножки и розовая ленточка. Я выключил радио и потормошил ее за плечо.

– Эй… Просыпайся, – сказал я. – У меня скоро гости. Совсем молоденькая девочка, ребенок, придет сюда завтракать. Ты уж извини, но мне неохота, чтобы вы встречались.

– Окей, окей... – ответила она и села в постели. Затем поднялась, подобрала с пола сумочку, как была, нагишом, прошла в ванную, почистила зубы, расчесала волосы. И только потом оделась и обулась.

– Хорошо было со мной? – спросила она, подкрашивая губы помадой.

– Хорошо, – кивнул я.

Джун улыбнулась и, спрятав помаду, захлопнула сумочку звонким щелчком.

– Ну, и когда еще раз?

– Еще раз? – не понял я.

– Заплачено за три визита. Осталось еще два. Когда тебе лучше? Или, может, у тебя настроение изменится – и ты захочешь с другой? Тоже можно. Я напрягаться не буду. Ведь мальчики любят спать с разными девочками, правда?

– Да нет... Тебя вполне достаточно, – сказал я. Других мне еще не хватало. Три визита! Ей-богу, этот Хираку Макимура решил выжать из меня всё до последней капли.

– Спасибо. Я тебя не разочарую. В следующий раз еще лучше сделаю. Ты не пожалеешь! You can rely on me[67.Можешь на меня положиться (англ.)]. Как насчет послезавтра? Послезавтра вечером я свободна, развлеку тебя как следует.

– Хорошо, послезавтра, – сказал я. И протянул ей десятидолларовую бумажку – мол, это тебе на такси.

– Спасибо... Ну, еще увидимся. Бай-бай, – попрощалась она, отперла дверь и ушла.



* * *

Пока Юки не пришла завтракать, я вымыл стаканы, прибрал в комнате, прополоскал пепельницы, сменил простыни на кровати и выкинул в мусор розовую ленточку. Замел все следы, какие только мог. Однако не успела Юки войти, как тут же нахмурилась. Что-то в комнате явно ей не понравилось. Она чувствовала это что-то. И заподозрила неладное. Я сделал вид, что ничего не замечаю, и, насвистывая под нос какую-то мелодию, принялся собирать на стол. Сварил кофе, поджарил тосты, почистил фрукты. Накрыл на стол. Юки все это время подозрительным взглядом ощупывала все вокруг, прихлебывая холодное молоко и жуя неподжаренный хлеб. Я пробовал заговорить с ней, но не добился в ответ ни звука. Плохи дела, подумал я. Угрюмая серьезность заполнила комнату.

Завтрак прошел напряженно. Наконец Юки положила локти на стол и посмотрела мне прямо в глаза. До крайности пристально.

– Слушай. Сегодня ночью сюда приходила женщина, верно? – спросила она.

– А ты догадлива, – ответил я как ни в чем не бывало.

– Ты где ее взял? Еще там, на пляже подцепил и пригласил, да?

– Ну вот еще! За кого ты меня принимаешь? Сама пришла.

– Ладно врать-то! Так не бывает.

– Это не ложь. Я тебе вообще никогда не вру. Серьезно, сама взяла и пришла, – сказал я. И затем рассказал ей, как все было на самом деле. Что Хираку Макимура купил для меня женщину. Что она заявилась неожиданно – свалилась, как снег на голову. Видимо, Хираку Макимура надеялся, что если утолит таким образом мой сексуальный инстинкт, его дочь останется в неприкосновенности.

– Всё. Не могу больше. – Юки глубоко вздохнула и закрыла глаза. – Почему, почему он вечно всех подозревает в каких-то гадостях? Почему не может подумать о человеке хорошо? Ничего большого и важного никогда не поймет – зато всяким мусором постоянно голова забита! Мама у меня, конечно, не подарочек – но у папы тоже по-своему с головой не в порядке. Где-то в другом месте. Вечно сделает что-нибудь, не разобравшись, и все испортит...

– Да уж. Не разобравшись – это еще мягко сказано, – сказал я.

– Ну, а ты – зачем впускал? Ты же сам пригласил ее в комнату, разве нет?

– Пригласил. Надо же было у нее выяснить, что, вообще говоря, происходит.

– И ты хочешь сказать, что вы никакими... глупостями с ней не занимались?

– Все оказалось не так просто.

– Можно подумать! – воскликнула она и замолчала, не найдя подходящего выражения. Щеки ее слегка порозовели.