Скачать 135.25 Кбайт
Америка
Существует как бы
мифическое и рекламное могущество Америки, распространяющееся на
весь мир, которое можно сравнить с поляризацией рекламы вокруг
Рейгана. Таким образом, посредством своего рода добавленной
стоимости, показательного, автореференциального и лишенного
подлинного основания правдоподобия все общество стабилизируется
путем вливания рекламы. Устойчивость доллара на мировых рынках -
символ и наилучший тому пример.
Однако эта метастабильность непрочна как во внешней политике,
так и во внутренней. Ибо, в конечном счете, своим существованием
она обязана лишь угасанию всякой подлинной альтернативы,
исчезновению сопротивлений и антител. В этом подлинный кризис
американского могущества, кризис потенциальной стабилизации,
осуществляемой по инерции, вознесение могущества в пустоте. Во
многих отношениях этот кризис напоминает утрату иммунитета в
чрезмерно опекаемом организме. Поэтому раковая болезнь Рейгана
кажется мне поэтической иронией. Рак в каком-то смысле подобен
этому призрачному доверию, этой эйфории тела, которое больше не
производит антитела, и которому избыток активности угрожает
разрушением. Глава самой могущественной мировой державы поражен
раком! Власть, охваченная метастазами! Два полюса нашей
цивилизации соединились! Потеря президентского иммунитета, почти
спид! Это должно ознаменовать начало общей имплозии (власть на
Востоке уже долгое время поражена некрозом).
Но не стоит слишком спешить, и лучше в данном случае говорить
о менопаузе. Ремиссия общественного мнения, общее движение к
центру после конвульсий 70-х, отмена всяких новых горизонтов, кон-
[196]
сервативное и рекламное руководство вещами, элементарная, лишенная
понимания будущего перформативность, экономия и тренинг, бизнес и
джоггинг, конец кайфа и оргии, реставрация натуралистической
утопии замысла и биосоциологической консервации расы - не означает
ли это все конец могущества и вхождение в истерическую эйфорию
менопаузы? Или, иначе говоря, не является ли рейгановская фаза
только временным выздоровлением, восстановлением, которое, хоть и
наступает вслед за депрессией, но предвещает новое обострение?
Отныне всякий "новый горизонт", всякое новое "мышление Кеннеди"
кажется сегодня немыслимым. В этом и заключаются глубокие
изменения, произошедшие в американском духе времени: эффект
Рейгана утомил всю нацию.
К тому же эффект менопаузы не является характерной чертой
Америки, он ощущается во всех западных демократиях и свирепствует
повсюду как в культуре, так и в политике, как в индивидуальных
аффектах, так и в идеологических страстях. Остается ждать, что
наше вступление в третье тысячелетие будет сопровождаться
встречами третьего типа (увы, у нас уже была своя запоздалая
страсть - фашизм). Что касается американской реальности, то даже с
"подтяжками" она сохраняет масштаб, сверхразмеры, и в тоже время -
первозданную дикость. Все общества в конце концов надевают маску,
так почему это не может быть маска Рейгана? Но остается неизменным
то, что было в самом начале: пространство и гениальность вымысла.
[197]
DESERT FOR EVER(1)
Закаты в виде гигантских радуг, неугасающих в течение целого
часа. Времена года здесь утратили смысл: утро - это весна, полдень
- лето, а ночи пустыни - зимние холода, которых здесь никогда не
бывает. Что-то вроде упраздненной вечности, когда год обновляется
ежедневно, И так будет каждый день, каждый вечер будет эта радуга,
в которой свет, царствовавший в течение дня сплошным потоком,
вечером, прежде чем угаснуть, опять распадается на все свои
составляющие. Теперь это уже цвета мгновенной радуги, вспыхивающей
на ветру, на гребне волн Тихого океана.
Неизменно благоприятный климат, дарованная природой милость
дополняет сказочное богатство, которым обладают люди.
В этой стране нет надежды. Даже мусор здесь экологически
whqr, а движение бесшумно и умиротворенно. Латентное, лактальное,
летальное - такова здесь текучесть жизни, знаков и посланий,
подвижность тел и машин, таков золотистый цвет волос и пышный рас-
----------------------------------------
(1) Пустыня навсегда (англ.).
[198]
цвет экологически чистых технологий - все это заставляет европейца
грезить здесь о смерти и об убийстве, о мотелях для самоубийства,
об orgy и cannibalism,(1) чтобы объявить шах этому совершенству
океана, света, этой невероятной беззаботности жизни,
гиперреальности всех находящихся здесь вещей.
Вот откуда берется фантазм, что земная кора дает трещину,
после чего земля погружается в воды Тихого океана, и это конец
Калифорнии, ее преступной и скандальной красоте. Ибо невыносимо
оказаться живым по ту сторону тяжести бытия, в неповторимой
изменчивости неба, прибрежных скал, серфинга, пустынь, в
единственно возможной гипотезе счастья.
мифическое и рекламное могущество Америки, распространяющееся на
весь мир, которое можно сравнить с поляризацией рекламы вокруг
Рейгана. Таким образом, посредством своего рода добавленной
стоимости, показательного, автореференциального и лишенного
подлинного основания правдоподобия все общество стабилизируется
путем вливания рекламы. Устойчивость доллара на мировых рынках -
символ и наилучший тому пример.
Однако эта метастабильность непрочна как во внешней политике,
так и во внутренней. Ибо, в конечном счете, своим существованием
она обязана лишь угасанию всякой подлинной альтернативы,
исчезновению сопротивлений и антител. В этом подлинный кризис
американского могущества, кризис потенциальной стабилизации,
осуществляемой по инерции, вознесение могущества в пустоте. Во
многих отношениях этот кризис напоминает утрату иммунитета в
чрезмерно опекаемом организме. Поэтому раковая болезнь Рейгана
кажется мне поэтической иронией. Рак в каком-то смысле подобен
этому призрачному доверию, этой эйфории тела, которое больше не
производит антитела, и которому избыток активности угрожает
разрушением. Глава самой могущественной мировой державы поражен
раком! Власть, охваченная метастазами! Два полюса нашей
цивилизации соединились! Потеря президентского иммунитета, почти
спид! Это должно ознаменовать начало общей имплозии (власть на
Востоке уже долгое время поражена некрозом).
Но не стоит слишком спешить, и лучше в данном случае говорить
о менопаузе. Ремиссия общественного мнения, общее движение к
центру после конвульсий 70-х, отмена всяких новых горизонтов, кон-
[196]
сервативное и рекламное руководство вещами, элементарная, лишенная
понимания будущего перформативность, экономия и тренинг, бизнес и
джоггинг, конец кайфа и оргии, реставрация натуралистической
утопии замысла и биосоциологической консервации расы - не означает
ли это все конец могущества и вхождение в истерическую эйфорию
менопаузы? Или, иначе говоря, не является ли рейгановская фаза
только временным выздоровлением, восстановлением, которое, хоть и
наступает вслед за депрессией, но предвещает новое обострение?
Отныне всякий "новый горизонт", всякое новое "мышление Кеннеди"
кажется сегодня немыслимым. В этом и заключаются глубокие
изменения, произошедшие в американском духе времени: эффект
Рейгана утомил всю нацию.
К тому же эффект менопаузы не является характерной чертой
Америки, он ощущается во всех западных демократиях и свирепствует
повсюду как в культуре, так и в политике, как в индивидуальных
аффектах, так и в идеологических страстях. Остается ждать, что
наше вступление в третье тысячелетие будет сопровождаться
встречами третьего типа (увы, у нас уже была своя запоздалая
страсть - фашизм). Что касается американской реальности, то даже с
"подтяжками" она сохраняет масштаб, сверхразмеры, и в тоже время -
первозданную дикость. Все общества в конце концов надевают маску,
так почему это не может быть маска Рейгана? Но остается неизменным
то, что было в самом начале: пространство и гениальность вымысла.
[197]
DESERT FOR EVER(1)
Закаты в виде гигантских радуг, неугасающих в течение целого
часа. Времена года здесь утратили смысл: утро - это весна, полдень
- лето, а ночи пустыни - зимние холода, которых здесь никогда не
бывает. Что-то вроде упраздненной вечности, когда год обновляется
ежедневно, И так будет каждый день, каждый вечер будет эта радуга,
в которой свет, царствовавший в течение дня сплошным потоком,
вечером, прежде чем угаснуть, опять распадается на все свои
составляющие. Теперь это уже цвета мгновенной радуги, вспыхивающей
на ветру, на гребне волн Тихого океана.
Неизменно благоприятный климат, дарованная природой милость
дополняет сказочное богатство, которым обладают люди.
В этой стране нет надежды. Даже мусор здесь экологически
whqr, а движение бесшумно и умиротворенно. Латентное, лактальное,
летальное - такова здесь текучесть жизни, знаков и посланий,
подвижность тел и машин, таков золотистый цвет волос и пышный рас-
----------------------------------------
(1) Пустыня навсегда (англ.).
[198]
цвет экологически чистых технологий - все это заставляет европейца
грезить здесь о смерти и об убийстве, о мотелях для самоубийства,
об orgy и cannibalism,(1) чтобы объявить шах этому совершенству
океана, света, этой невероятной беззаботности жизни,
гиперреальности всех находящихся здесь вещей.
Вот откуда берется фантазм, что земная кора дает трещину,
после чего земля погружается в воды Тихого океана, и это конец
Калифорнии, ее преступной и скандальной красоте. Ибо невыносимо
оказаться живым по ту сторону тяжести бытия, в неповторимой
изменчивости неба, прибрежных скал, серфинга, пустынь, в
единственно возможной гипотезе счастья.
|
|