Скачать 135.25 Кбайт
Америка
Эта логика образца
must exit. Poor people must exit.(1) Ультиматум богатства,
продуктивности вычеркивает бедняков. И делает это с полным правом,
ведь они имеют бестактность уклоняться от общего согласия.
Нищета, которой все стараются помочь, которая находится в
сфере общественной заботы - все это рушится под ударом
провиденциального (президентского) декрета. Как если бы Страшный
Суд уже свершился. Хороших признали хорошими, остальных изгнали.
Покончено с доброй волей, покончено с нечистой совестью. Недоброй
памяти третий мир уничтожен. Он служил только нечистой совести
богатых, и все усилия его спасти были обречены на неудачу. Конец.
Да здравствует четвертый мир, тот, о котором говорят:
"Утопия воплотилась, пусть те, кому в ней нет места,
исчезнут", мир, который больше уже не имеет права подняться на
поверхность, disenfranchised,(2) лишенный слова, преданный
забвению, изгнанный, и который должен погибнуть в неизбежности
второго уровня.
----------------------------------------
(1) Бедные должны уйти (англ.).
(2) Потеря гражданских прав (англ.).
[190]
Disenfranchising
Одно за другим теряют они сначала свои социальные права,
работу, потом машину. Потом drive's license,(1) потом
удостоверение личности. Целые группы населения погружаются в
забвение, в тотальное отчуждение. Освобождение было историческим
событием: это было освобождение крепостных и рабов, деколонизация
третьего мира, а в нашем обществе это было завоевание
разнообразных прав: права на труд, права голоса, права на секс,
права женщин, заключенных, гомосексуалистов - всех тех прав,
которые приняты сегодня везде. Права теперь есть повсюду. В
принципе, мир освобожден, ему больше уже не за что сражаться. Но в
то же время целые группы (как и отдельные индивиды) опустошаются
изнутри. Общество забыло о них, и они сами забыли о себе. Они
оказались за кадром, они зомби, обреченные на то, чтобы всегда
оставаться в тени, и на статистическую кривую исчезновения. Это
четвертый мир. Целые секторы наших современных обществ, целые
страны третьего мира проваливаются в эту пустынную зону четвертого
мира. Но если третий мир еще имел политический смысл (даже если
это было его сокрушительное поражение), четвертый мир его не
имеет. Он внеполитичен. Он результат политического равнодушия
наших обществ, социального равнодушия наших развитых обществ,
отлучения (экс-коммуникации), которому подвергаются как раз
общества, основывающиеся на коммуникации. Это происходит в
масштабе всего мира. И сравнить это можно только с тем, как тысячи
тонн кофе сжигались в топках локомотивов для поддержания мировых
цен. Или с той частью первобытного племени, которую вследствие
перенаселенности
----------------------------------------
(1) Водительские права (англ.).
[191]
пророк уводил на гибель, как стаю леммингов, которая должна
исчезнуть за горизонтом океана. Сама политика Штатов становится
негативной. Она не нацелена больше на социализацию, интеграцию,
создание новых прав. За видимостью социализации и сопричастности
nm` десоциализирует, не освобождает, а изгоняет. Социальный
порядок ограничивается обменами, технологиями, передовыми группами
и, функционируя таким образом, парализует целые зоны, которые
становятся резервациями, или даже не резервациями, а помойками,
пустырями, новыми пустынями для новых нищих, подобно тому как
превращаются в пустыню территории вокруг атомных станций или
автотрасс. Для их спасения ничего не будут сделано, но, возможно,
здесь ничего и нельзя сделать, поскольку освобождение,
эмансипация, рост уже завершились. Поэтому здесь нет элементов
будущей революции, это неизгладимые результаты оргии могущества и
необратимой концентрации мира, как следствия этого развития.
Возникает один единственный вопрос: каков будет результат этого
прогрессирующего закрепощения (которое уже при Рейгане и Тэтчер
имеет такие жесткие формы)?
Зададимся же вопросом о популярности Рейгана. Стоит, однако,
определить, какое именно доверие ему оказано. Уж слишком все это
хорошо, чтобы быть правдой: как случилось, что все барьеры рухнули
перед ним? Как случилось, что никакой ложный шаг, никакая неудача
не могут подорвать доверия к нему, которое парадоксальным образом
только увеличивается (что приводит в такую ярость наших
французских руководителей, у которых все получается наоборот: чем
больше они демонстрируют инициативу и добрую волю, тем больше
падает их рейтинг)? Дело как раз в
[192]
том, что доверие, оказываемое Рейгану, - доверие парадоксальное.
Как различают реальный сон и сон парадоксальный, так следовало бы
различать реальное и парадоксальное доверие. Первое оказывается
человеку или вождю благодаря его достоинствам и успеху. А
парадоксальное доверие - это доверие, оказываемое кому-нибудь
благодаря его поражению или отсутствию достоинств.
must exit. Poor people must exit.(1) Ультиматум богатства,
продуктивности вычеркивает бедняков. И делает это с полным правом,
ведь они имеют бестактность уклоняться от общего согласия.
Нищета, которой все стараются помочь, которая находится в
сфере общественной заботы - все это рушится под ударом
провиденциального (президентского) декрета. Как если бы Страшный
Суд уже свершился. Хороших признали хорошими, остальных изгнали.
Покончено с доброй волей, покончено с нечистой совестью. Недоброй
памяти третий мир уничтожен. Он служил только нечистой совести
богатых, и все усилия его спасти были обречены на неудачу. Конец.
Да здравствует четвертый мир, тот, о котором говорят:
"Утопия воплотилась, пусть те, кому в ней нет места,
исчезнут", мир, который больше уже не имеет права подняться на
поверхность, disenfranchised,(2) лишенный слова, преданный
забвению, изгнанный, и который должен погибнуть в неизбежности
второго уровня.
----------------------------------------
(1) Бедные должны уйти (англ.).
(2) Потеря гражданских прав (англ.).
[190]
Disenfranchising
Одно за другим теряют они сначала свои социальные права,
работу, потом машину. Потом drive's license,(1) потом
удостоверение личности. Целые группы населения погружаются в
забвение, в тотальное отчуждение. Освобождение было историческим
событием: это было освобождение крепостных и рабов, деколонизация
третьего мира, а в нашем обществе это было завоевание
разнообразных прав: права на труд, права голоса, права на секс,
права женщин, заключенных, гомосексуалистов - всех тех прав,
которые приняты сегодня везде. Права теперь есть повсюду. В
принципе, мир освобожден, ему больше уже не за что сражаться. Но в
то же время целые группы (как и отдельные индивиды) опустошаются
изнутри. Общество забыло о них, и они сами забыли о себе. Они
оказались за кадром, они зомби, обреченные на то, чтобы всегда
оставаться в тени, и на статистическую кривую исчезновения. Это
четвертый мир. Целые секторы наших современных обществ, целые
страны третьего мира проваливаются в эту пустынную зону четвертого
мира. Но если третий мир еще имел политический смысл (даже если
это было его сокрушительное поражение), четвертый мир его не
имеет. Он внеполитичен. Он результат политического равнодушия
наших обществ, социального равнодушия наших развитых обществ,
отлучения (экс-коммуникации), которому подвергаются как раз
общества, основывающиеся на коммуникации. Это происходит в
масштабе всего мира. И сравнить это можно только с тем, как тысячи
тонн кофе сжигались в топках локомотивов для поддержания мировых
цен. Или с той частью первобытного племени, которую вследствие
перенаселенности
----------------------------------------
(1) Водительские права (англ.).
[191]
пророк уводил на гибель, как стаю леммингов, которая должна
исчезнуть за горизонтом океана. Сама политика Штатов становится
негативной. Она не нацелена больше на социализацию, интеграцию,
создание новых прав. За видимостью социализации и сопричастности
nm` десоциализирует, не освобождает, а изгоняет. Социальный
порядок ограничивается обменами, технологиями, передовыми группами
и, функционируя таким образом, парализует целые зоны, которые
становятся резервациями, или даже не резервациями, а помойками,
пустырями, новыми пустынями для новых нищих, подобно тому как
превращаются в пустыню территории вокруг атомных станций или
автотрасс. Для их спасения ничего не будут сделано, но, возможно,
здесь ничего и нельзя сделать, поскольку освобождение,
эмансипация, рост уже завершились. Поэтому здесь нет элементов
будущей революции, это неизгладимые результаты оргии могущества и
необратимой концентрации мира, как следствия этого развития.
Возникает один единственный вопрос: каков будет результат этого
прогрессирующего закрепощения (которое уже при Рейгане и Тэтчер
имеет такие жесткие формы)?
Зададимся же вопросом о популярности Рейгана. Стоит, однако,
определить, какое именно доверие ему оказано. Уж слишком все это
хорошо, чтобы быть правдой: как случилось, что все барьеры рухнули
перед ним? Как случилось, что никакой ложный шаг, никакая неудача
не могут подорвать доверия к нему, которое парадоксальным образом
только увеличивается (что приводит в такую ярость наших
французских руководителей, у которых все получается наоборот: чем
больше они демонстрируют инициативу и добрую волю, тем больше
падает их рейтинг)? Дело как раз в
[192]
том, что доверие, оказываемое Рейгану, - доверие парадоксальное.
Как различают реальный сон и сон парадоксальный, так следовало бы
различать реальное и парадоксальное доверие. Первое оказывается
человеку или вождю благодаря его достоинствам и успеху. А
парадоксальное доверие - это доверие, оказываемое кому-нибудь
благодаря его поражению или отсутствию достоинств.
|
|