Скачать 124.68 Кбайт
Эссе об имени
Этому
есть много причин, большая часть которых, без сомнения, уже очевидна.
Определенный артикль предполагает существование вещи, сущего хора, на которое
можно было бы легко сослаться через имя нарицательное. Итак, то что было сказано
о хоре (вообще, без определенного артикля, т. е. khora, а не la khora), говорит,
что это имя не указывает ни на один из познан-
146 Ж. Деррида
ных, известных типов сущего или, если угодно, типов (воспринятых философским
рассуждением, т. е. он-тологическим логосом, который повелевает в "Тимее":
хора ни чувственная, ни умопостигаемая. Имеется хора; можно даже задаться
вопросом о ee physis и dynamis, по меньшей мере, предположительно задуматься на
их предмет, но как раз этого "имеется" здесь нет. Позже мы еще вернемся к тому,
что может дать осмысление этого "имеется", которое, впрочем, ничего не дает,
давая место или давая повод подумать, но было бы рискованно видеть здесь
эквивалент es gibt, того es gibt, которое безусловно остается включенным в любую
негативную теологию, если только оно не вызывает ее всегда, в своей христианской
истории.
Не следовало ли нам удовольствоваться тем, чтобы осторожно говорить вместо хоры
(la khorа): слово, имя нарицательное, концепт, значение или значимость хоры
(khorа) ? Такие предосторожности оказались бы недостаточными. Они предполагают
различения (слово/концепт, слово-концепт/вещь, смысл/ссылка,
значение/значимость, имя/именуемое и проч.), которые сами содержат возможность,
по меньшей мере, одного детерминированного сущего, отличающегося от другого, и
действий, направленных на это, на него или его смысл, через действия речи,
обозначения или указания. Все эти действия взывают к обобщениям, к порядку
множественности: роду, виду, индивиду, типу, схеме и т. д. Итак, что же именно
мы можем прочитать о хоре в "Тимее": что "какая-то вещь", которая не является
"вещью", ставит под сомнение эти предположения и различения; "какая-то вещь" не
есть вещь и избавляется от этого порядка множественности.
Но даже если мы говорим о хоре вообще (khord), а не о данной хоре (la khord), то
все равно делаем из нее еще одно имя. Имя собственное, конечно, но слово та-
147 хора
кое же, как любое другое имя нарицательное, слово, отличное от вещи или от
концепта. С другой стороны, имя собственное кажется, как всегда, принадлежащим
какой-либо персоне, а здесь - женщине. Может быть женщине, скорее женщине. Разве
это не увеличивает риск антропоморфизма, которого мы хотели бы избежать? Не
рисковал ли и сам Платон, когда он как бы "сравнивал", как говорят, хору с
матерью или кормилицей? Значение восприемницы как пассивной и девственной
материи тоже ведь ассоциируется с женским началом и именно в греческой культуре.
Эти возражения небезосновательны. Однако, если хора и представляет некоторые
характеристики слова как имени собственного, то не потому ли, что через свою
ссылку оно присоединяется к единственному (в "Тимее", а более строго, в том
месте, которое мы рассмотрим позже, есть только одна хора и именно так мы и
будем ее понимать - она существует только одна, сколь бы делимой она ни была),
тем не менее, ссылки на эту ссылку не существует. Оно не имеет характеристик
сущего, если под этим понимать сущее онтологически, а именно сущее
интеллигибельное или чувственное. Есть khora, но нет la khora. Устранением
артикля мы как бы откладываем на время определение в невидимых кавычках (мы
цитируем слово Платона из того места "Тимея", где еще не знаем, что он хочет
сказать и как его определить) и ссылку на какую-то вещь, которая не вещь, но
которая упорствует в своей столь загадочной единственности, позволяет и
заставляет называть себя, не отвечая и не давая увидеть себя, представить,
определить. Лишенное реального референта, то, что в действительности похоже на
имя собственное, оказывается также названным неким X, имеющим как свойство - как
physis и dynamis, будет сказано в тексте - не иметь ничего в собственности и
оставаться безфор-
148 Ж. Деррида
менным (amorphon). Такое очень особенное неправильное употребление слова,
которое в точности есть ничто, - это именно то, что хора должна (если можно так
сказать) хранить, что нужно сохранить за ней, что нам нужно за ней сохранить.
Для этого не нужно в общем виде принимать ее за другое, непосредственно
приписывая ей свойства, которые могут быть только свойствами определенного
сущего, одного из сущих, которое она "принимает" или от которого она принимает
образ: например, сущее женского рода; вот почему женственность матери или
кормилицы никогда не будет ее собственным атрибутом. Но это вовсе не значит (мы
к этому еще вернемся), что речь здесь идет о простых фигурах риторики. Хора не
должна принимать в себя, она, следовательно, должна не принимать, а только
позволять себе приписывать свойства (того), что она принимает.
есть много причин, большая часть которых, без сомнения, уже очевидна.
Определенный артикль предполагает существование вещи, сущего хора, на которое
можно было бы легко сослаться через имя нарицательное. Итак, то что было сказано
о хоре (вообще, без определенного артикля, т. е. khora, а не la khora), говорит,
что это имя не указывает ни на один из познан-
146 Ж. Деррида
ных, известных типов сущего или, если угодно, типов (воспринятых философским
рассуждением, т. е. он-тологическим логосом, который повелевает в "Тимее":
хора ни чувственная, ни умопостигаемая. Имеется хора; можно даже задаться
вопросом о ee physis и dynamis, по меньшей мере, предположительно задуматься на
их предмет, но как раз этого "имеется" здесь нет. Позже мы еще вернемся к тому,
что может дать осмысление этого "имеется", которое, впрочем, ничего не дает,
давая место или давая повод подумать, но было бы рискованно видеть здесь
эквивалент es gibt, того es gibt, которое безусловно остается включенным в любую
негативную теологию, если только оно не вызывает ее всегда, в своей христианской
истории.
Не следовало ли нам удовольствоваться тем, чтобы осторожно говорить вместо хоры
(la khorа): слово, имя нарицательное, концепт, значение или значимость хоры
(khorа) ? Такие предосторожности оказались бы недостаточными. Они предполагают
различения (слово/концепт, слово-концепт/вещь, смысл/ссылка,
значение/значимость, имя/именуемое и проч.), которые сами содержат возможность,
по меньшей мере, одного детерминированного сущего, отличающегося от другого, и
действий, направленных на это, на него или его смысл, через действия речи,
обозначения или указания. Все эти действия взывают к обобщениям, к порядку
множественности: роду, виду, индивиду, типу, схеме и т. д. Итак, что же именно
мы можем прочитать о хоре в "Тимее": что "какая-то вещь", которая не является
"вещью", ставит под сомнение эти предположения и различения; "какая-то вещь" не
есть вещь и избавляется от этого порядка множественности.
Но даже если мы говорим о хоре вообще (khord), а не о данной хоре (la khord), то
все равно делаем из нее еще одно имя. Имя собственное, конечно, но слово та-
147 хора
кое же, как любое другое имя нарицательное, слово, отличное от вещи или от
концепта. С другой стороны, имя собственное кажется, как всегда, принадлежащим
какой-либо персоне, а здесь - женщине. Может быть женщине, скорее женщине. Разве
это не увеличивает риск антропоморфизма, которого мы хотели бы избежать? Не
рисковал ли и сам Платон, когда он как бы "сравнивал", как говорят, хору с
матерью или кормилицей? Значение восприемницы как пассивной и девственной
материи тоже ведь ассоциируется с женским началом и именно в греческой культуре.
Эти возражения небезосновательны. Однако, если хора и представляет некоторые
характеристики слова как имени собственного, то не потому ли, что через свою
ссылку оно присоединяется к единственному (в "Тимее", а более строго, в том
месте, которое мы рассмотрим позже, есть только одна хора и именно так мы и
будем ее понимать - она существует только одна, сколь бы делимой она ни была),
тем не менее, ссылки на эту ссылку не существует. Оно не имеет характеристик
сущего, если под этим понимать сущее онтологически, а именно сущее
интеллигибельное или чувственное. Есть khora, но нет la khora. Устранением
артикля мы как бы откладываем на время определение в невидимых кавычках (мы
цитируем слово Платона из того места "Тимея", где еще не знаем, что он хочет
сказать и как его определить) и ссылку на какую-то вещь, которая не вещь, но
которая упорствует в своей столь загадочной единственности, позволяет и
заставляет называть себя, не отвечая и не давая увидеть себя, представить,
определить. Лишенное реального референта, то, что в действительности похоже на
имя собственное, оказывается также названным неким X, имеющим как свойство - как
physis и dynamis, будет сказано в тексте - не иметь ничего в собственности и
оставаться безфор-
148 Ж. Деррида
менным (amorphon). Такое очень особенное неправильное употребление слова,
которое в точности есть ничто, - это именно то, что хора должна (если можно так
сказать) хранить, что нужно сохранить за ней, что нам нужно за ней сохранить.
Для этого не нужно в общем виде принимать ее за другое, непосредственно
приписывая ей свойства, которые могут быть только свойствами определенного
сущего, одного из сущих, которое она "принимает" или от которого она принимает
образ: например, сущее женского рода; вот почему женственность матери или
кормилицы никогда не будет ее собственным атрибутом. Но это вовсе не значит (мы
к этому еще вернемся), что речь здесь идет о простых фигурах риторики. Хора не
должна принимать в себя, она, следовательно, должна не принимать, а только
позволять себе приписывать свойства (того), что она принимает.
|
|