Скачать 124.68 Кбайт
Эссе об имени
Это
родство иногда обнаруживается в том случае, когда глагол "devoir" (быть
обязанным, должным), употребленный в абсолютном виде, эквивалентен "быть
должным, быть в долгу" с дополнением в виде существительного, в случае
необходимости, которое указывает, в чем состоит долг ("я должен сто франков"); в
других случаях, это родство обнаруживается в самом слове "dette" (долг),
которое, более или менее ощутимым для слуха неспециалиста-этимолога образом,
происходит от глагола "devoir": долг - это "должное", это то, что записано в
"дебет"; французский термин "dette" (долг) развивает латинское debitum, которое,
само по себе являясь причастием прошедшего времени глагола debere "devoir",
употребляется в значении "dette" (долг).
В понятии "dette" сочетаются понятия обязанности и вины: связь, которая
выявляется в истории германских языков. Немецкое Schuld обозначает одновременно
"долг" и "вину", а schuldig - одновременно "виновный" и "должник". В то же
время, Schuld происходит от готической формы skuld, которая в свою очередь
связана с глаголом skuld, ("иметь обязательство", "быть в долгу"); он передастся
в Евангелии греческим глаголом opheilo, который имеет оба эти значения, а также
"быть виновным". С другой стороны, от того же германского корня skal, (но с
другой трактовкой начального звука) происходит немецкий глагол sollen "быть
должным (сделать)" и английский shall, который, употребляясь сегодня только для
образования будущего времени, на более ранней стадии развития языка обозначал
"devoir" в полном смысле слова.
Словообразования подобного типа, более или менее тесные, более или менее
структурированные, появляются в большом количестве индоевропейских языков. Эти
лексические группировки не всегда идентичны по конфигурации, и каждый конкретный
случай потребовал бы внимательного изучения...
Лингвистические исследования, проведенные Жаклин Пижо для японского языка и
Вивиан Альтон для китайского, показывают, при всех различиях в оттенках, что
область
61 страсти
нравственного долга имеет четкое отличие от области долга материального, и что
ни та, ни другая не имеют отношения к морфемам, соответствующим глаголу "devoir"
(быть обязанным, должным) как вспомогательному для обозначения понятий
обязательности или возможности. Формообразования, которые мы наблюдаем в ранее
упомянутых языках, не проявляются ни в японском языке, ни в китайском. Не совсем
так обстоит дело в санскрите: в нем нет глагола "devoir" и нет этимологической
связи между различными обозначениями нравственной обязанности и обозначением
долга. Напротив, долг, обозначаемый словом, которое выражает как понятие
экономического долга (включая тот, который является результатом ссуды под
проценты), так и понятие нравственного долга, представлен в брахманизме как
прототип и основа толкования обязанности...
Тем не менее, понятие "сrоуапсе" также поддается полисе-мическим играм:
достаточно вспомнить, что во французском языке слово "сrоуапсе" (вера, доверие)
и слово "сreапсе" (долговое обязательство) происходят из одной и той же основы,
что в немецком языке слово "Glaubiger" одновременно обозначает "верующий" и
"кредитор". Но соотношение между "faire credit" (кредитовать, оказывать доверие)
и "croire" (верить) идеологически менее плодотворно, чем то отношение, которое
связывает "devoir" (быть обязанным, должным) и "etre en dette" (быть в долгу)...
То, что человек, согласно брахманизму, рождается "в качестве долга", что этот
долг является выражением его смертности, не означает, что человеческая природа
определяется первородным грехом. Поскольку санскритское "rnа" (долг) может
иногда носить оттенок понятия вины, немецкие филологи прошлого века, возможно
под влиянием двойственности слова "Schuld", одновременно обозначающего "долг" и
"вину", предложили считать слово "rnа" происходящим от того же индоевропейского
корня, что и латинское "reus" (обвиняемый, виновный). Эта этимология является
неверной, и было бы также обманчивым сходство между основным долгом и
первородным грехом. Долг не является ни признаком, ни следствием какого-либо
падения, ни вообще какого-либо события. Долг не является результатом контракта,
но сразу придает человеку статус должника. Сам по
62 Ж. Деррида
себе этот статус конкретизируется и распадается на множество различных
обязанностей или частичных долгов, которые приводятся в индусском своде законов
для обоснования норм позитивного права, определяющих режим материального
права...
Наиболее конкретный пример и лучшая иллюстрация, по нашему мнению, этого
"сродства и объединения небес и земли", каковым представляется долг,
предлагается нам Ху Чинг-Лангом, который прекрасно показывает, как человек
покупает свою судьбу, внося в небесную казну фальшивые монеты подлинного
жертвоприношения".
родство иногда обнаруживается в том случае, когда глагол "devoir" (быть
обязанным, должным), употребленный в абсолютном виде, эквивалентен "быть
должным, быть в долгу" с дополнением в виде существительного, в случае
необходимости, которое указывает, в чем состоит долг ("я должен сто франков"); в
других случаях, это родство обнаруживается в самом слове "dette" (долг),
которое, более или менее ощутимым для слуха неспециалиста-этимолога образом,
происходит от глагола "devoir": долг - это "должное", это то, что записано в
"дебет"; французский термин "dette" (долг) развивает латинское debitum, которое,
само по себе являясь причастием прошедшего времени глагола debere "devoir",
употребляется в значении "dette" (долг).
В понятии "dette" сочетаются понятия обязанности и вины: связь, которая
выявляется в истории германских языков. Немецкое Schuld обозначает одновременно
"долг" и "вину", а schuldig - одновременно "виновный" и "должник". В то же
время, Schuld происходит от готической формы skuld, которая в свою очередь
связана с глаголом skuld, ("иметь обязательство", "быть в долгу"); он передастся
в Евангелии греческим глаголом opheilo, который имеет оба эти значения, а также
"быть виновным". С другой стороны, от того же германского корня skal, (но с
другой трактовкой начального звука) происходит немецкий глагол sollen "быть
должным (сделать)" и английский shall, который, употребляясь сегодня только для
образования будущего времени, на более ранней стадии развития языка обозначал
"devoir" в полном смысле слова.
Словообразования подобного типа, более или менее тесные, более или менее
структурированные, появляются в большом количестве индоевропейских языков. Эти
лексические группировки не всегда идентичны по конфигурации, и каждый конкретный
случай потребовал бы внимательного изучения...
Лингвистические исследования, проведенные Жаклин Пижо для японского языка и
Вивиан Альтон для китайского, показывают, при всех различиях в оттенках, что
область
61 страсти
нравственного долга имеет четкое отличие от области долга материального, и что
ни та, ни другая не имеют отношения к морфемам, соответствующим глаголу "devoir"
(быть обязанным, должным) как вспомогательному для обозначения понятий
обязательности или возможности. Формообразования, которые мы наблюдаем в ранее
упомянутых языках, не проявляются ни в японском языке, ни в китайском. Не совсем
так обстоит дело в санскрите: в нем нет глагола "devoir" и нет этимологической
связи между различными обозначениями нравственной обязанности и обозначением
долга. Напротив, долг, обозначаемый словом, которое выражает как понятие
экономического долга (включая тот, который является результатом ссуды под
проценты), так и понятие нравственного долга, представлен в брахманизме как
прототип и основа толкования обязанности...
Тем не менее, понятие "сrоуапсе" также поддается полисе-мическим играм:
достаточно вспомнить, что во французском языке слово "сrоуапсе" (вера, доверие)
и слово "сreапсе" (долговое обязательство) происходят из одной и той же основы,
что в немецком языке слово "Glaubiger" одновременно обозначает "верующий" и
"кредитор". Но соотношение между "faire credit" (кредитовать, оказывать доверие)
и "croire" (верить) идеологически менее плодотворно, чем то отношение, которое
связывает "devoir" (быть обязанным, должным) и "etre en dette" (быть в долгу)...
То, что человек, согласно брахманизму, рождается "в качестве долга", что этот
долг является выражением его смертности, не означает, что человеческая природа
определяется первородным грехом. Поскольку санскритское "rnа" (долг) может
иногда носить оттенок понятия вины, немецкие филологи прошлого века, возможно
под влиянием двойственности слова "Schuld", одновременно обозначающего "долг" и
"вину", предложили считать слово "rnа" происходящим от того же индоевропейского
корня, что и латинское "reus" (обвиняемый, виновный). Эта этимология является
неверной, и было бы также обманчивым сходство между основным долгом и
первородным грехом. Долг не является ни признаком, ни следствием какого-либо
падения, ни вообще какого-либо события. Долг не является результатом контракта,
но сразу придает человеку статус должника. Сам по
62 Ж. Деррида
себе этот статус конкретизируется и распадается на множество различных
обязанностей или частичных долгов, которые приводятся в индусском своде законов
для обоснования норм позитивного права, определяющих режим материального
права...
Наиболее конкретный пример и лучшая иллюстрация, по нашему мнению, этого
"сродства и объединения небес и земли", каковым представляется долг,
предлагается нам Ху Чинг-Лангом, который прекрасно показывает, как человек
покупает свою судьбу, внося в небесную казну фальшивые монеты подлинного
жертвоприношения".
|
|