Скачать 124.68 Кбайт
Эссе об имени
Ее событие оказывается одновременно показательным и
порождающим, post-scriptum и пролегоменом, описанием, появляющимся после того,
что оно описывает, и тем не менее письмом, кладущим начало. Она пред вещает то,
что приходит, и она вызывает то, что отныне должно приходить со всеми этими
движениями гипер, ультра, за, по ту сторону, beyond, uber, которые подгоняют
дискурс или, вначале, существование. Эта стремительность их пристрастие.
- Вы говорите "существование", если я правильно понял, чтобы не сказать
"субъект", "душа", "дух", "эго" или же "Da-sein". Вместе с тем, здесь-бытие
открыто бытию в его качестве существования, благодаря возможности идти по ту
сторону настоящего, того, что есть. Страсти - возвышение.
- Конечно, Хайдеггер именно так понимал Dasein;
он описывает движение его возвышения, открытым образом цитируя платоновское
epekeina tes ousias. Но он, по-видимому, понимает это "по ту сторону" как по ту
сторону всего сущего, а не как по ту сторону самого бытия в смысле негативной
теологии. Однако гиперболические движения платоновского, плотиновского или
неоплатоновского стиля не стремятся не только по ту сторону бытия или Бога как
существующего (как Высшее существо), но и по ту сторону Бога как имени, как
называемого, названного или того, что можно назвать, как отсылки к чему-то,
которая здесь делается. Само имя кажется здесь больше не существует, если только
не...
- ...по ту сторону, как по ту сторону Бога. Это не место, но возвышающее
движение, которое превосходит самого Бога, бытие, сущность, собственное или
самое себя, Selbst или Self Бога., божественность Бога (GOttheit), и в этом оно
превосходит не только позитивную теологию, но и то, что Хайдеггер предлагает
109 кроме имени
называть теилогией (theiohgie), дискурсом о божественности (theion) божества.
Ангелус Силезиус говорил, если Вы припоминаете:
Man muss noch uber GOtt
[...]
Ich muss noch iiber GOtt in eine wusste ziehn.
Нужно даже идти за Бога
[...]
Я должен стремиться в пустыню за Богом
(I,7),
но также:
Die uber GOttheit.
Was man von GOtt gesagt, das gnuget mir noch nicht:
Die uber GOttheit ist mem Leben und mem Liecht.
Сверх-божесгво.
To, что было сказано о Боге, для меня еще
не достаточно:
В сверх-божестве моя жизнь и мой свет.
(I, 15)
- Перенестись по ту сторону. Это движение трансцендеции радикально отделяет
бытие от знания, существование от узнавания. Это как бы разлом в cogito
(августинском или картезианском) таком, каким оно мне дано, а именно, не только
"что", но "что" и "кто" я есть. Следовательно, этот разлом одинаково подходит
как для меня, так и для Бога; его трещина проникает в аналогию между Богом и
мной, творцом и творением. На этот раз аналогия не стирается, не смиряется:
она разделяет, она усугубляет диссоциацию.
Man weiss nicht was man ist.
Ich weiss nicht was ich bin. Ich bin nit was ich weiss:
Ein ding und nit ein ding: Ein stupffchin und ein kreiss.
Мы не знаем, кто мы есть.
Я не знаю, кто я есть. Я не знаю, что я знаю:
110 Ж. Деррида
Вещь и не-вещь: точка и круг.
(I.5)
А вот чуть дальше аналогия, "wie":
Ich bin wie Gott, und Gott wie ich.
Ich bin so gross ah GOtt: Er ist als ich sociologie klein;
Er kan nicht uber mich, ich unter Ihm nicht seyn.
Я словно Бог, а Бог словно я.
Я так же велик, как Бог: Он столь же мал, как и я;
Он не может быть выше меня, я не могу быть ниже него.
(I, 10)
- Я всегда чувствителен к этому беспримерному слиянию двух воль и двух голосов в
этих поэтических афоризмах или в этих непрошеных признаниях, особенно, когда Я в
них выходит на передний план так, что оно в одно и то же время остается наедине
с Богом и выступает образцом, позволяющим себе говорить за любого, осмеливается
свидетельствовать за другого (свидетельствовать за свидетеля), не дожидаясь
ответа и не боясь спора. В противоположность тому, что мы говорили в начале
нашей беседы, в небеспорядочных дискурсах существует монологизм или монолог:
их как бы ничто не волнует. Эти две воли являются, с одной стороны, волей
радикальной критики, гипер-критики, после которой ничто не кажется более
застрахованным от нее: ни философия, ни теология, ни наука, ни здравый смысл, ни
малейшая докса; а с другой стороны, - наоборот: поскольку мы заняли положение по
ту сторону всякой дискуссии, власть этого приговаривающего голоса, который
машинально произносит и воспроизводит свои вердикты тоном самой догматичной
уверенности - никто и ничто не может здесь противоречить, потому что нами
владеет пристрастие, признанное противоречие и искомый парадокс.
- Двойная власть этих двух голосов должно быть
111 кроме имени
связана с двойным обязательством (bind) экс-присвоения или искореняющего
укоренения, о котором я недавно говорил. С одной стороны, действительно, такая
теология впускает или несет негативность как саморазрушающее начало в сердцевину
каждого тезиса, во всяком случае, она приостанавливает любой тезис, любое
верование, любую доксу.
порождающим, post-scriptum и пролегоменом, описанием, появляющимся после того,
что оно описывает, и тем не менее письмом, кладущим начало. Она пред вещает то,
что приходит, и она вызывает то, что отныне должно приходить со всеми этими
движениями гипер, ультра, за, по ту сторону, beyond, uber, которые подгоняют
дискурс или, вначале, существование. Эта стремительность их пристрастие.
- Вы говорите "существование", если я правильно понял, чтобы не сказать
"субъект", "душа", "дух", "эго" или же "Da-sein". Вместе с тем, здесь-бытие
открыто бытию в его качестве существования, благодаря возможности идти по ту
сторону настоящего, того, что есть. Страсти - возвышение.
- Конечно, Хайдеггер именно так понимал Dasein;
он описывает движение его возвышения, открытым образом цитируя платоновское
epekeina tes ousias. Но он, по-видимому, понимает это "по ту сторону" как по ту
сторону всего сущего, а не как по ту сторону самого бытия в смысле негативной
теологии. Однако гиперболические движения платоновского, плотиновского или
неоплатоновского стиля не стремятся не только по ту сторону бытия или Бога как
существующего (как Высшее существо), но и по ту сторону Бога как имени, как
называемого, названного или того, что можно назвать, как отсылки к чему-то,
которая здесь делается. Само имя кажется здесь больше не существует, если только
не...
- ...по ту сторону, как по ту сторону Бога. Это не место, но возвышающее
движение, которое превосходит самого Бога, бытие, сущность, собственное или
самое себя, Selbst или Self Бога., божественность Бога (GOttheit), и в этом оно
превосходит не только позитивную теологию, но и то, что Хайдеггер предлагает
109 кроме имени
называть теилогией (theiohgie), дискурсом о божественности (theion) божества.
Ангелус Силезиус говорил, если Вы припоминаете:
Man muss noch uber GOtt
[...]
Ich muss noch iiber GOtt in eine wusste ziehn.
Нужно даже идти за Бога
[...]
Я должен стремиться в пустыню за Богом
(I,7),
но также:
Die uber GOttheit.
Was man von GOtt gesagt, das gnuget mir noch nicht:
Die uber GOttheit ist mem Leben und mem Liecht.
Сверх-божесгво.
To, что было сказано о Боге, для меня еще
не достаточно:
В сверх-божестве моя жизнь и мой свет.
(I, 15)
- Перенестись по ту сторону. Это движение трансцендеции радикально отделяет
бытие от знания, существование от узнавания. Это как бы разлом в cogito
(августинском или картезианском) таком, каким оно мне дано, а именно, не только
"что", но "что" и "кто" я есть. Следовательно, этот разлом одинаково подходит
как для меня, так и для Бога; его трещина проникает в аналогию между Богом и
мной, творцом и творением. На этот раз аналогия не стирается, не смиряется:
она разделяет, она усугубляет диссоциацию.
Man weiss nicht was man ist.
Ich weiss nicht was ich bin. Ich bin nit was ich weiss:
Ein ding und nit ein ding: Ein stupffchin und ein kreiss.
Мы не знаем, кто мы есть.
Я не знаю, кто я есть. Я не знаю, что я знаю:
110 Ж. Деррида
Вещь и не-вещь: точка и круг.
(I.5)
А вот чуть дальше аналогия, "wie":
Ich bin wie Gott, und Gott wie ich.
Ich bin so gross ah GOtt: Er ist als ich sociologie klein;
Er kan nicht uber mich, ich unter Ihm nicht seyn.
Я словно Бог, а Бог словно я.
Я так же велик, как Бог: Он столь же мал, как и я;
Он не может быть выше меня, я не могу быть ниже него.
(I, 10)
- Я всегда чувствителен к этому беспримерному слиянию двух воль и двух голосов в
этих поэтических афоризмах или в этих непрошеных признаниях, особенно, когда Я в
них выходит на передний план так, что оно в одно и то же время остается наедине
с Богом и выступает образцом, позволяющим себе говорить за любого, осмеливается
свидетельствовать за другого (свидетельствовать за свидетеля), не дожидаясь
ответа и не боясь спора. В противоположность тому, что мы говорили в начале
нашей беседы, в небеспорядочных дискурсах существует монологизм или монолог:
их как бы ничто не волнует. Эти две воли являются, с одной стороны, волей
радикальной критики, гипер-критики, после которой ничто не кажется более
застрахованным от нее: ни философия, ни теология, ни наука, ни здравый смысл, ни
малейшая докса; а с другой стороны, - наоборот: поскольку мы заняли положение по
ту сторону всякой дискуссии, власть этого приговаривающего голоса, который
машинально произносит и воспроизводит свои вердикты тоном самой догматичной
уверенности - никто и ничто не может здесь противоречить, потому что нами
владеет пристрастие, признанное противоречие и искомый парадокс.
- Двойная власть этих двух голосов должно быть
111 кроме имени
связана с двойным обязательством (bind) экс-присвоения или искореняющего
укоренения, о котором я недавно говорил. С одной стороны, действительно, такая
теология впускает или несет негативность как саморазрушающее начало в сердцевину
каждого тезиса, во всяком случае, она приостанавливает любой тезис, любое
верование, любую доксу.
|
|