Здесь же произошло создание чисто формализованной журналистики, то есть некоей замкнутой и совершенно бессмысленной, бессодержательной лексики. Некоей философской журналистики. Это, подчеркиваю, особая, особеннейшая языковая среда, отделённая от «дореволюционного языка» несколькими слоями сужающихся матрёшечных мифов. Миф Иванова– Разумника отделял от России, но и ниже, внутри него, еще несколько ступеней матрёшек. Ленин это сверхискусственное образование, так сказать, максимально культурный, максимально созданный человек. Чтобы создать такого человека, нужно было создать вокруг ауру, среду. И главным инструментом создания этой среды являлась литература. Собственно говоря, журналист это и есть максимально литературный тип людей («литераторы»). Кто то зачем то платит деньги и нас для чего то (для чего – не наше дело) печатает. Это такое чисто физиологическое существование в литературе, делающее немыслимым какое либо её осмысление, выныривание из неё. Это приводит к своеобразной филологической (и философской) интоксикации, к определенным образом деформированной лексике, обросшей раковыми наростами синонимов и повторов и совершенно не приспособленной к естественной передаче мысли, чувства, впечатления. Восприятие искажено и всегда осуществляется как исходно кривая стилизация. Ярчайшим примером этой лексической деформированности крайне узкой и своеобычной кремлёвской среды 1918– 193… гг. является, в частности, следующее место из ленинских «Философских тетрадей»:
"Единство (совпадение, тождество, равнодействие) противоположностей условно, временно, преходяще, релятивно. Борьба взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение…
Философский идеализм есть ТОЛЬКО чепуха с точки зрения материализма грубого, простого, метафизического. Наоборот, с точки зрения ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО материализма философский идеализм есть ОДНОСТОРОННЕЕ, преувеличенное, юбершвендлихес (Дицген) развитие (раздувание, распухание) одной из чёрточек, сторон, граней познания в абсолют, ОТОРВАННЫЙ от материи, от природы, обожествлённый…
Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота вуаля гносеологические корни идеализма. А у поповщины (= философского идеализма), конечно, есть ГНОСЕОЛОГИЧЕС КИЕ корни, она не беспочвенна, она есть ПУСТОЦВЕТ, бесспорно, но пустоцвет, растущий на живом дереве живого, плодотворного, истинного, могучего, всесильного, объективного, абсолютного, человеческого познания."
Чёрно белое мышление, гниющее в бесчисленных и бессмысленных повторах:
"Чёрное (чёрное, чёрное, чёрное) черно, черно, черно, черно. Белое бело, как бело белое, белое.
Чёрное есть ТОЛЬКО чёрное с точки зрения белого чёрного, чёрного, чёрного. Наоборот, с точки зрения белого белого чёрное есть ЧЁРНОЕ, чёрное, шварц (Бланк) беление (беление, беление) одного из оттенков, оттенков, оттенков белого в чёрное, ЧЕРНЕЮЩЕЕ от белого, от белого, очернённое…
Чёрность и чёрность, чёрность и чёрность, чёрность и чёрная чёрность (685) вуаля гносеологические корни черноты. А у чёрного (= чёрному), конечно, есть ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЕ корни, она не черна, она есть ЧЕРНОТА, бесспорно, но чернота, растущая на белом белой, белой, белой, белой, белой, белой, белой белизны".
Мышление черно белое, но диалектическое, то есть динамическое. Чёрно белые лопасти крутятся и получается филологический вечный двигатель. А ну ка сунь руку – оторвёт.


653

Примечание к №471
В торфе привлекала наглядность
Несомненно, болотные фантазии Ленина имеют и символическое значение. Болото это максимальное падение материи – первородная грязь, из которой произошло всё сущее. Характерно, что Платон, человек, впервые рационально зафиксировавший иррациональное стремление к смерти, считал, что построение небесного идеального государства должно привести к максимальной деградации на земле. Атлантида гибнет, и на её месте образуется илистое мелководье, непроходимое для судов и вызывающее ужас у мореплавателей. Осуществление утопии является, таким образом, с одной стороны, завершением очередного цикла и возвращением на круги своя, а с другой – разрывом времени и выпадением в иной, надвременной мир вечных идей. Можно логически продолжить рассуждения Платона, и тогда окажется, что следующий временной цикл будет уже совершаться целенаправленно, «идейно». Вечная идея государства (то есть фактически Бог Логос) будет сознательно руководить процессом исторического развития. Это будет означать разрыв бессмысленного временного круга и в конце концов радостное слияние преображенной материи с одухотворённым космосом. Элементарной моделью этого слияния и являлось идеальное государство, воссозданное индивидуальной волей философа из погрязшего в грязи пороков мира. Согласно платоновскому мифу, государственное устройство начинается с высшего типа – монархии – и потом начинает деградировать, сначала в тимократию, потом в олигархию и, наконец, в наиболее сложный и вместе с тем порочный тип – демократию.