Но мы не находим никакого различия между точкой и местом точки, так что если
для нее место не есть что-то особое, то [оно не будет таковым] и для всего
прочего, и, следовательно, не существует места как чего-то [особого] наряду
с каждым из указанных [предметов].
Чем же можем мы считать место? Имея подобную природу, место не может
быть элементом или состоять из них, будь они телесные или бестелесные: ведь
оно имеет величину, а тела не имеет; элементы же чувственно-воспринимаемых
тел суть тела, а из умопостигаемых [элементов] не возникает никакой
величины. Далее, в каком отношении можно было бы считать место причиной
существующих [вещей]? Ведь ни одна из четырех причин не присуща ему: оно не
может быть ни материей существующих [вещей], так как из него ничто не
состоит, ни формой и определением предметов; оно не есть цель и не приводит
в движение существующие [вещи]. Далее, если место само относится к
существующим [вещам], то где оно будет? Ведь апория Зенона требует
обсуждения; а именно, если все существующее находится в некотором месте, то
ясно, что должно быть и место места, и так далее, до бесконечности. Далее,
как всякое тело находится в [некотором] месте, так и во всяком месте (должно
быть] тело; что же мы скажем тогда о растущих [телах]? Ведь на основании
сказанного необходимо, чтобы и место вырастало вместе с ними, если место
каждого [тела] ни меньше, ни больше его.
Все это по необходимости [заставляет нас] задавать вопросы не только о
том, что такое место, но и существует ли оно [вообще].

ГЛАВА ВТОРАЯ

Так как в одних случаях мы говорим о [предмете) самом по себе, в других
-- об отношении к другому, то и место, с одной стороны, [есть нечто] общее,
в котором находятся все тела, с другой -- особое, в котором первом
[помещается данное тело]. Я говорю, например: ты сейчас [во Вселенной],
потому что [находишься] в воздухе, воздух же -- во Вселенной: а в воздухе --
потому что на земле, и сходным образом на земле, потому что [находишься] в
том самом месте, которое объемлет только тебя и ничего больше. Если же место
есть первое, что объемлет каждое тело, оно будет какой-то границей, так что
может показаться, что место есть вид и форма каждого [тела] -- то, чем
определяются величина и материя величины, так как это и есть граница
каждого. С этой точки зрения место есть форма каждого [тела], а поскольку
место кажется протяжением величины -- материей, ибо протяжение есть иное,
чем величина: оно охватывается и определяется формой как поверхностью и
границей. А таковы именно материя и неопределенное; ведь если от шара отнять
границу и свойства, ничего не останется, кроме материи. Поэтому и Платон
говорит в "Тимее", что материя и пространство -- одно и то же, так как одно
и то же восприемлющее и пространство. И хотя он по-другому говорит о
восприемлющем в так называемых "неписаных учениях", однако место и
пространство он объявил тождественными. Все говорят, что место есть нечто, а
что именно -- один Платон попытался определить.
Естественно, что при таком взгляде представляется трудным понять, что
такое место, раз оно есть одно из двух: или материя, или форма, так как и
вообще рассмотрение [их самих] требует величайших усилий и [тем более]
нелегко уяснить их отдельно друг от друга. Однако нетрудно видеть, что место
не может быть ни тем ни другим, так как форма и материя неотделимы от
предмета, а для места это допустимо. Ибо в чем был воздух, в том опять
появляется, как мы сказали, вода, так как вода и воздух, а равным образом и
другие тела занимают место друг друга; следовательно, место не есть ни
часть, ни устойчивое свойство отдельного [предмета], а нечто от него
отделимое. По-видимому, место есть нечто вроде сосуда; ведь сосуд есть [как
бы] переносимое место, сам же он не имеет ничего от [содержащегося в нем]
предмета. И вот, поскольку [место] отделимо от предмета, постольку оно не
есть форма, поскольку же объемлет его, постольку оно отличается от материи.
Всегда кажется, что существующее где-либо и само по себе есть нечто и что
существует нечто другое, вне его. (Платону же надо задать вопрос, если
позволительно [немного] отклониться в сторону: почему идеи и числа не
находятся в [каком-нибудь] месте, раз место "сопричастно" -- все равно,
сопричастно ли оно "большому" и "малому" или материи, как он написал в
"Тимее"?) Далее, как могло бы [что-нибудь] стремиться к своему месту, если
бы место было материей или формой? Невозможно ведь быть местом тому, чему не
присущи ни движение, ни верх или низ; следовательно, место надо искать среди
таких [вещей].