Скачать 94.82 Кбайт
Этическая и религиозная классика Востока и Запада
В одном ин-тересном отрывке, недавно опубликованном Фр. де Мена-ском, Хормазд говорит: "Я, Религия и Слово, (существую вечно). Религия — это дело Хормазда, а Слово — его вера-Религия стоит выше Слова, ибо дело стоит выше речи". Этот отрывок, хотя точный смысл его не ясен, подразуме-вает, по-видимому, что Религия, по сути, более емкое поня-тие по сравнению со Словом (под "Словом" имеется в виду Ахунвар), и она наряду с временным имеет и вечное суще-ствование. Следовательно, Авеста, как Религия, воплощен-ная в земном мире, представляет собой земную копию бо-жественного и вечного образца на Небесах; это и есть бо-жественная Мудрость, "явленная" Зороастру на земле.
Сам Зороастр — пророк, и не более чем пророк. По-добно Магомету он служит лишь проводником божественно-го Слова человеку. Однако, "Добрая Религия", которую он передал, не вполне тождественна Авесте — это не столько книга, сколько принцип. Она может быть суммирована в следующих словах: порядок, праведность (или справедли-вость) и Середина. Для поздних зороастрийцев сумма Муд-рости представлялась именно аристотелевской Серединой. Они столь целостно восприняли эту греческую идею, что объявили ее специфически иранской. "Иран всегда привле-кала Середина" — сообщают нам, — "и он всегда осуждал избыток и недостаток. В Византийской империи были фило-софы, в Индии — ученые, и повсюду знатоки обычно пре-возносили людей с утонченностью доводов, но в Царстве Иран получали одобрение истинно мудрые".
Таким образом, зороастрийцы восприняли и энер-гично проповедовали известное аристотелевское учение о Среднем (равно как и типично аристотелевские доктрины о материи и форме, и о потенциальности и актуальности); и вся их этика в позднесасанидский период основана на этой доктрине, которая усматривает в добродетели некое сред-нее между двумя крайностями избытка и недостатка между "противоположным" и "родственным" (hamestar и bratarot) пороку. Следовательно, сущность зороастрийской этики можно выразить, как "ничего в избытке", это, по сути, джентльменский этический кодекс, кодекс "умеренности и хороших манер". Противодействие "Лжи" подразумевает противодействие двум крайностям — избытку и недостатку, которые, в свою очередь, представляют два аспекта varan'а — термин, употребляемый как в значении "похоть", так и в значении "ересь". В теологических текстах, извлечения из которых мы воспроизводим в этой главе, varan употребля-ется исключительно в смысле "ересь", противостоя Den, Религии, и именно так мы его и перевели. Характерной чер-той varan'а или ереси является то, что она приписывает зло высшему Богу, прямо или косвенно. Широкий смысл этого термина покрывает не только зороастрийских еретиков, та-ких как зерваниты, поместившие принцип Бесконечного Времени над Хормаздом и Ахриманом, и по существу, сде-лавшие его их отцом, но также и не зороастрийские рели-гии, особенно христианство и ислам, религии, которые в глазах зороастрийцев вменяют Богу зло. Такой Бог, как они говорят, вовсе и не Бог, он — демон и, следовательно, его поклонники ставятся в один ряд с демонопоклонниками, хо-тя изначально так именовались лишь те, кто поклонялся древним арийским богам, свергнутым Зороастром.
Итак, Добрая Религия — это Божье Слово, прояв-ленное на земле; все прочие религии происходят от varan'а — "ереси" ("первоначальное слово", под которым "это зло становится известным от Создателя", стр. 94). Добрая Ре-лигия — это золотая середина между избытком и недостат-ком; а все прочие религии берут свое начало от этих двух и поэтому каждая по-своему, искажают истину, которая за-ключена в зороастрийской via media.
Наше первое извлечение в этой главе сравнивает Добрую Религию с деревом: его ствол — это Среднее, два больших его разветвления — религиозные заповеди и за-преты (действия и воздержания), его три ветви — знамени-тая триада добрых мыслей, добрых слов и добрых дел, его четыре побега — это четыре касты, и его пять корней — пять степеней правления. Над всем стоит Царь Царей, "Правитель всего мира".
Это приводит нас к другому аспекту Доброй Религии. На всем земном шаре не найти более яркого примера эра-стианизма. Как видим, церковь и государство здесь взаимно зависимы, и символом и венцом обоих является Царь Ца-рей, сасанийский монарх, выступающий как страж религии, равно как хранитель справедливости и порядка. В зороаст-рийском понимании религия, по сути, является почти сино-нимом этих двух, под которыми понимается правосудие и порядок Сассанийской Империи, с их расслоением общест-ва на четыре касты: жрецов, воинов, земледельцев и ре-месленников — притом, что первая из них, жречество, стоит на вершине общественной пирамиды. "Знайте, — заявляет Ардашир I, говоря, что "религия и царская власть — это два брата, и ни один из них не может обойтись без другого. Ре-лигия — это основа царства, а царство защищает религию. Ибо то, чему недостает основы, должно погибнуть, и то, что не имеет защиты, исчезает". И когда эти две в совершенст-ве соединятся в одной личности, произойдет окончательное Восстановление, поскольку такой комбинации не в силах сопротивляться Ахриман и его демоны, все потуги которых направлены на разделение этих двух.
Сам Зороастр — пророк, и не более чем пророк. По-добно Магомету он служит лишь проводником божественно-го Слова человеку. Однако, "Добрая Религия", которую он передал, не вполне тождественна Авесте — это не столько книга, сколько принцип. Она может быть суммирована в следующих словах: порядок, праведность (или справедли-вость) и Середина. Для поздних зороастрийцев сумма Муд-рости представлялась именно аристотелевской Серединой. Они столь целостно восприняли эту греческую идею, что объявили ее специфически иранской. "Иран всегда привле-кала Середина" — сообщают нам, — "и он всегда осуждал избыток и недостаток. В Византийской империи были фило-софы, в Индии — ученые, и повсюду знатоки обычно пре-возносили людей с утонченностью доводов, но в Царстве Иран получали одобрение истинно мудрые".
Таким образом, зороастрийцы восприняли и энер-гично проповедовали известное аристотелевское учение о Среднем (равно как и типично аристотелевские доктрины о материи и форме, и о потенциальности и актуальности); и вся их этика в позднесасанидский период основана на этой доктрине, которая усматривает в добродетели некое сред-нее между двумя крайностями избытка и недостатка между "противоположным" и "родственным" (hamestar и bratarot) пороку. Следовательно, сущность зороастрийской этики можно выразить, как "ничего в избытке", это, по сути, джентльменский этический кодекс, кодекс "умеренности и хороших манер". Противодействие "Лжи" подразумевает противодействие двум крайностям — избытку и недостатку, которые, в свою очередь, представляют два аспекта varan'а — термин, употребляемый как в значении "похоть", так и в значении "ересь". В теологических текстах, извлечения из которых мы воспроизводим в этой главе, varan употребля-ется исключительно в смысле "ересь", противостоя Den, Религии, и именно так мы его и перевели. Характерной чер-той varan'а или ереси является то, что она приписывает зло высшему Богу, прямо или косвенно. Широкий смысл этого термина покрывает не только зороастрийских еретиков, та-ких как зерваниты, поместившие принцип Бесконечного Времени над Хормаздом и Ахриманом, и по существу, сде-лавшие его их отцом, но также и не зороастрийские рели-гии, особенно христианство и ислам, религии, которые в глазах зороастрийцев вменяют Богу зло. Такой Бог, как они говорят, вовсе и не Бог, он — демон и, следовательно, его поклонники ставятся в один ряд с демонопоклонниками, хо-тя изначально так именовались лишь те, кто поклонялся древним арийским богам, свергнутым Зороастром.
Итак, Добрая Религия — это Божье Слово, прояв-ленное на земле; все прочие религии происходят от varan'а — "ереси" ("первоначальное слово", под которым "это зло становится известным от Создателя", стр. 94). Добрая Ре-лигия — это золотая середина между избытком и недостат-ком; а все прочие религии берут свое начало от этих двух и поэтому каждая по-своему, искажают истину, которая за-ключена в зороастрийской via media.
Наше первое извлечение в этой главе сравнивает Добрую Религию с деревом: его ствол — это Среднее, два больших его разветвления — религиозные заповеди и за-преты (действия и воздержания), его три ветви — знамени-тая триада добрых мыслей, добрых слов и добрых дел, его четыре побега — это четыре касты, и его пять корней — пять степеней правления. Над всем стоит Царь Царей, "Правитель всего мира".
Это приводит нас к другому аспекту Доброй Религии. На всем земном шаре не найти более яркого примера эра-стианизма. Как видим, церковь и государство здесь взаимно зависимы, и символом и венцом обоих является Царь Ца-рей, сасанийский монарх, выступающий как страж религии, равно как хранитель справедливости и порядка. В зороаст-рийском понимании религия, по сути, является почти сино-нимом этих двух, под которыми понимается правосудие и порядок Сассанийской Империи, с их расслоением общест-ва на четыре касты: жрецов, воинов, земледельцев и ре-месленников — притом, что первая из них, жречество, стоит на вершине общественной пирамиды. "Знайте, — заявляет Ардашир I, говоря, что "религия и царская власть — это два брата, и ни один из них не может обойтись без другого. Ре-лигия — это основа царства, а царство защищает религию. Ибо то, чему недостает основы, должно погибнуть, и то, что не имеет защиты, исчезает". И когда эти две в совершенст-ве соединятся в одной личности, произойдет окончательное Восстановление, поскольку такой комбинации не в силах сопротивляться Ахриман и его демоны, все потуги которых направлены на разделение этих двух.
|
|