Толки о возврате Деррида на свои (предполагаемые) прежние позиции, особенно в связи с его посещением Моcквы в 1989 г. и последующей публикацией по этому поводу3,

106

дополняются обсуждением двух тем, которые рассматриваются этими авторами как основные в ¦Призраках Маркса¦, - политики и политического, а также мессианизма. Важные и симптоматичные сами по себе, эти темы, однако, не представляются ключевыми для ¦Призраков¦, особенно в той их интерпретации, которую получают они у Ф. Джемисона или С. Критчли4. Мессианизм может быть опознан, как один из (по крайней мере, двух) мотивов ¦Призраков¦, при условии иного толкования, попытка которого будет предпринята в примечаниях к этой главе.

¦Призраки Маркса¦ начинаются примечательной фразой, в которой Деррида сразу же заявляет о важнейшей задаче своего анализа = прояснении взаимоотношений философии и жизни. ¦Кто-нибудь, вы или я, может произнести сакраментальную фразу: ¦Я бы хотел, наконец, научиться жизни¦5. Хотя Деррида и не дает отсылки здесь к какому-либо источнику, но из контекста последующего изложения становится очевидно, что это и есть тот вопрос, на который стремится ответить марксизм. Вообще говоря, подобное дидактическое устремление присуще любому философствованию, но, пожалуй, только марксизм, из всех нетеологических философий, сделал это устремление, согласно Деррида, краеугольным камнем всего своего проекта.

Странное словосочетание: научиться жизни. Размышляя о нем, Деррида замечает, что жизнь, по самому определению, в самой основе своей, не есть то, чему можно научиться: жизнь не предполагает самообразования. Если и можно учиться жизни, то у смерти и у другого, т.е., в некоторой пограничной ситуации, внешней (смерть) или внутренней (другой) по отношению к жизни. Оставляя на время тему смерти, Деррида обращается к анализу проблемы, которая, несомненно, является центральной в его новейших работах, - проблеме другого. Итак, как другой может знать о смерти, точнее, кто тот другой, кто знает? Только тот, отвечает Деррида, кто уже умер призрак, уже умерший и, значит, не присутствующий в этой жизни другой. Сочетание внешней и внутренней границ жизни и смерти, насколько невероятным это ни покажется, уже давно заявлено в ментальности культуры; это = призрак умершего другого. Проникая в нашу жизнь со стороны смерти, призрак присутствует в пей, не бытийствуя: он здесь, но он не существует. Важно, однако, что это = другой, обнаруживающий себя в каких-то измерениях нашей жизни, являющихся одновременно гранями призрачного (не-) существования.

107

Это мистическое представление отнюдь не склонного к мистицизму Деррида уже давно было предуготованно самой стратегией деконструкции. Коммуникация с призраками представляется возможной для живых, потому что в определенном смысле мы все, живущие, = призраки по отношению к присутствию. Пребывание в фантасмагорическом мире смыслоозначения = мире differance = ставит нас вне пространственно-временной метрики реального мира Бытия, вводит в пространство и время призраков. Оборачивание проблемы ¦Кто где?¦ некоторым парадоксальным образом сближает нас с призраками, позволяя приложить концептуальные разработки спектрологии (деконструктивистской концепции призраков) к миру человеческого. Но это дальше, а пока обратимся к миру призраков.

Время призраков = всегда-уже-прощедшее-в-проекциях-будущего (спустя несколько страниц Деррида говорит о диахронии времени призраков, даже об ахронии их бытования6. Пространство призраков = следы следов следов присутствия. Направление эволюции = обратное Хайдеггеровскому бытию по направлению к смерти, это = смерть, направляющаяся к жизни. Деррида впоследствии уточняет, что речь должна идти о присутствии смерти в жизни человеческой, и призраки являются весьма существенным гарантом и индикатором этого присутствия.

Поскольку речь пока идет о призраках применительно к Марксу, неизбежным предварительным вопросом будет их количество: ¦Почему ¦призраки Маркса¦ во множественном числе?¦ Деррида предлагает несколько возможных толкований:

1) призраки, преследовавшие Маркса;
2) призраки, порожденные Марксом;
3) призраки самого марксизма (хотя, возможно, Маркс и не должен иметь к ним прямого отношения; Деррида приводит его признание Энгельсу о том, что он не считает себя марксистом в том смысле, который господствовал в Первом Интернационале);
4) масса людей или целое общество, в котором утвердился марксизм и которое, по этой причине, представляет собой скопление призраков;
5) призраки, распространяемые этим обществом по всему миру.

Любопытно, что заглавие книги было выбрано независимо от текстов Маркса, и только много позднее Деррида был

108

поражен тем, что он прочел в самом начале ¦Манифеста¦ = о призраке коммунизма, который бродит но Европе. Деррида усматривает в этом поразительное сходство ¦Манифеста¦ с ¦Гамлетом¦, посвященном принцу распадающегося королевства, где речь также идет главным образом о призраках и видениях.