Толкование Бога есть, несомненно, одно из основных отличий феноменологии Паточкн от феноменологии Хайдеггера, для которого, как подчеркивает Деррида, характерно стремление онтизировать христианство, перевести его основные положения и, прежде всего, понимание Бога в плоскость существования Dasein, представить их в антропологическом аспекте14. Паточка делает, по выражению Деррида, обратный, хотя и симметричный жест - он присваивает (точнее, возвращает) откровению то онтологическое содержание, которое стремился элиминировать Хайдеггер. Концепция смерти Паточки, благодаря такой инверсии, приобретает благоприятные шансы избежать затруднений как Хайдеггера, так и Левинаса: смерть остается здесь за пределами (или выводится) за пределы человеческого существования как Dasein, и одновременно связывается с человеком через конструкт Бога как другого, требующего ответственности, ответа, а следовательно, коммуницирующего с человеком.

Концепция Паточкн, что весьма существенно, отклоняется и от канонического христианства = недаром он назвал свои очерки еретическими. Деррида обращает внимание на близость Паточки одновременно к двум антихристианским доктринам = платонизму и ницшеанству. Деррида дважды! 5 подчеркивает, что Паточка разделяет (как Паточка уточняет, до определенного предела) идею Ницше о том, что христианство есть платонизм народа. Интерпретация этого весьма неясного положения Ницше осуществляется Наточкой через mysterium tremendum, через указание на то, что христианство вбирает в себя элементы платонической мистерии природного существования (через ¦секретирование¦, прибавляет Деррида)16. Посредством этой сложной и довольно туманной конструкции Паточка описывает христианство, как ¦платоническую инкорпорацию демонических мистерий и оргиастической безответственности¦17, что позволяет, в конце концов (если не следовать всем перипетиям этого анализа), сделать вывод (не очень, также, понятно, чей это вывод; похоже, что Деррида делает его за Паточку, на стр.32 ¦Дара¦), что нечто еще не сформировалось = ни в рамках христианства, ни посредством христианства. То, что еще не случилось с христианством, то, что еще не пришло к нему, есть само христианство.

93

Еретическая попытка Паточки представить христианство как mysterium tremendum отношения субъекта к объекту18 основывается на предощущении диссимметрии бездны, которая разверзлась между человеком и миром. Над этой-то бездной и призвано проложить мостки христианство = мостки ответственности человека перед Богом, и одновременно мостки умирания, ведущего к Богу. Дальнейшее рассуждение Паточки поворачивает в сторону политического будущего Европы, которое, как он подчеркивает, должно иметь своей предпосылкой тематизацию mysterium tremendum, а Деррида возвращается к проблеме смерти. Кстати, из некоторых его замечаний становится ясно, что он расценивает как неудавшуюся (точнее, нереализуемую) попытку Паточки тематизировать mysterium tremendum через реинтерпретацию христианства. Как уже отмечалось, подход к mysterium tremendum может быть осуществлен и через проблему смерти, к которой Деррида возвращается в ¦Апориях¦.

Главным парадоксом, апорией смерти Деррида называет в этом тексте проблему перехода, то, на чем он фактически остановился в ¦Даре¦. Подзаголовок ¦Апорий¦ = ¦Умирание = ожидание (друг друга) у пределов истины (за ¦пределами истины)¦ = ¦Mourir = s'attendre aux ¦limites de la verite¦. Французский текст позволяет двойное толкование предлога ¦aux¦: как ¦за¦, но также и как ¦у¦, хотя в последнем случае более уместным был бы предлог ¦chez¦. Английский перевод делает амбивалентность более определенной в пользу второго толкования, за счет предлога ¦at¦. В русском варианте упор сделан на первый смысл (хотя второй тоже обозначен в скобках), поскольку такой, как станет очевидно позднее, представляется смерть в толковании Деррида -- расположенной за пределами истины, неподвластной концептуализации, и потому фактически несуществующей в культуре логоцентризма.

В возможностях различной интерпретации и перевода этого подзаголовка высвечивается смысл (или отсутствие оного) апории как таковой = невозможность однозначного решения. Деррида совершенно недвусмысленно определяет здесь то, что он называет апоретологией или апоретографией в качестве основного интереса деконструкции и ссылается на многочисленные примеры его обращения к ней: ¦парадоксальная лимитрофия ¦Тимпана¦, граней, уровней, меток нерешаемости = и неопределенно-длинный (безграничный) список всех так называемых неопределенных квази-конструктов со всеми их многочисленными апориями и смысловыми

94

смещениями; двойные связки и колонки ¦Гласа¦ (¦Glas¦), текста, посвященного невозможному оплакиванию: нереализуемое противопоставление инкорпорирования (освоения) и проецирования в ¦Fors¦, в ¦Мемуарах посвященных Полю де Мэну¦, а также в ¦Душе: интенциях другого¦ (где деконструкция прямо определяется как некоторый апоретический подход к невозможному, стр.