Как же при этом
миру смесей не быть миром черной глубины, где все дозволено?
Хрисипп различал два типа смесей: несовершенные смеси, изменяющие тела; и
совершенные смеси, оставляющие тела незатронутыми, в которых тела сосуществуют,
____________
** Диоген Лаэртский, О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов,- М.,
Мысль, 1979-С.257-258. - Примечание переводчика.
178 ТРИ ОБРАЗА ФИЛОСОФОВ
соприкасаясь всеми своими частями. Разумеется, совершенная и жидкая смесь, где
все существует именно в космическом настоящем, задается единством телесных
причин. Но тела, взятые в специфике их ограниченного настоящего, непосредственно
не совпадают с порядком их причинности, которая относится только к целому,
охватывающему все их комбинации сразу. Вот почему какая-то смесь может быть
названа хорошей или плохой: хорошей в порядке целого, но несовершенной, плохой и
даже отвратительной в порядке частных сочетаний. Как можно осуждать инцест и
каннибализм в той области, где страсти сами являются телами, пронизывающими
другие тела, и где каждая отдельная воля является радикальным злом? Вспомним
пример из выдающейся трагедии Сенеки. Спрашивается: что общего между стоической
мыслью и этой трагической мыслью, впервые выведшей на сцену персонажей, целиком
отдавшихся злу, и предвосхитившей в этом Елизаветинский театр? Чтобы достичь
того же, стоических хоров маловато. Подлинно стоическое здесь - в открытии
страданий-тел и инфернальных смесей, которые образуются этими телами и которым
тела покоряются: огненные яды и педофагические трапезы. Трагический ужин Фиеста
- это не только утраченная рукопись Диогена, но и, к счастью, сохранившийся
сюжет Сенеки. Губительное действие отравленной туники начинается с того, что она
сжигает кожу и пожирает поверхность; затем отрава проникает еще глубже и
превращает перфорированное тело в расчлененное, membra discerpta. Повсюду в
глубине тела кипят отравленные смеси; вызревает отвратительная некромантия,
торжествуются инцест и людоедство. Посмотрим, нет ли какого-нибудь противоядия
или защиты: герой трагедии Сенеки и всей стоической мысли - Геракл. Геракл
всегда соотнесен с тремя сферами: адской бездной, звездной высотой и
поверхностью земли. В адских глубинах он находит только ужасные смеси; в небесах
- пустоту и астральных чудовищ, подобных чудовищам ада. Но на земле он
миротворец и путешественник, странствующий даже по поверхности вод. Он всегда и
всеми доступными ему способами поднимается или спускается к поверхности, приводя
с собой
179 ЛОГИКА СМЫСЛА
то адского или звездного пса, то адского или небесного змея. Речь идет уже не об
упавшем на дно Дионисе и не о поднявшемся ввысь .Аполлоне, речь - о Геракле на
поверхности, ведущем сражение на два фронта - как против глубины, так и против
высоты: полная переориентация мысли и новая география.
Иногда стоицизм рассматривают как отход от платонизма, как возврат к
досократикам, например - к миру Гераклита. Но вернее было бы сказать о
переоценке стоиками всего досократического мира. Истолковывая этот мир как
физику смесей в глубине, киники и стоики отчасти отдают его во власть
всевозможных локальных беспорядков, примиряющихся только в Великой смеси, то
есть в единстве взаимосвязанных причин. Это мир ужаса и жестокости, инцеста и
антропофагии. Но можно, конечно, взглянуть на него и иначе: а именно, ^ точки
зрения того, что выбирается из гераклитовского мира на поверхность и обретает
совершенно новый статус. Это - событие, по самой своей природе отличное от
причин-тел, Эон в его сущностном отличии от всепожирающего Хроноса. Параллельно
и платонизм претерпевает такую же полную переориентацию: он хотел бы закопать
досократический мир еще глубже, принизить его еще сильнее и раздавить всей
тяжестью своих высот. Но как мы видим, теперь он сам лишается своей высоты, а
Идея спускается обратно на поверхность как простой бестелесный эффект. Автономия
поверхности, независимой от глубины и высоты и им противостоящей; обнаружение
бестелесных событий, смыслов и эффектов, несводимых ни к глубинам тел, ни к
высоким Идеям, - вот главные открытия стоиков, направленные как против
досократиков, так и против Платона. Все, что происходит, и все, что
высказывается, происходит и высказывается на поверхности. Поверхность столь же
мало исследована и познана, как глубина и высота, выступающие в качестве
нонсенса. Принципиальная граница сместилась. Она больше не проходит ни в высоте
- между универсальным и частным; ни в глубине - между субстанцией и акциденцией.
Может быть, именно Антисфена следует благодарить за новую демаркационную линию,
проведенную между вещами и предложениями самими по себе.
180 ТРИ ОБРАЗА ФИЛОСОФОВ
Граница пролегла между вещью как таковой, обозначенной предложением, и
выраженным в предложении, не существующим вне последнего.