Именно это ширящееся царство неосязаемых объектов должно
интегрироваться в нашу мысль: мы должны артикулировать философию фантазма, не
сводимого к какому-то исходному факту, опосредованному восприятием или образом,
но возникающего между поверхностями, где он обретает смысл, и в перестановке,
которая вынуждает все внутреннее переходить вовне, а все внешнее - вовнутрь, в
темпоральной осцилляции, всегда заставляющей фантазм предшествовать себе и
следовать за собой - короче, в том, что Делез вряд ли позволил бы нам называть
его "бестелесной материальностью".
Бесполезно искать за фантазмом какой-то более субстанциальной истины - истины,
на которую он указывает, скорее, как некий смешанный знак (отсюда тщетность
"симптоматологизирования"); также бесполезно помещать его в устойчивые фигуры и
конструировать твердые ядра схождения, куда мы могли бы включить - на основе их
идентичных свойств - все положения фантазма, его плоть, мембраны и испарения
("феноменологиза-ция" невозможна). Нужно позволить фантазмам действовать на
границах тел; против тел,- потому что они вонзаются в тела и торчат из них, а
еще и потому, что они
_____________
3 ЛОГИКА СМЫСЛА - с.346-362.
445 ЛОГИКА СМЫСЛА
затрагивают тела, режут их, разбивают на секции, делят на области и умножают их
поверхности; и равным образом [фантазмы пребывают] вне тел, поскольку действуют
между последними согласно законам близости, скручивания и переменной дистанции -
законам, в которых они не сведущи. Фантазмы не расширяют организмы в область
воображаемого; они топологизируют материальность тела. Следовательно их надо
освободить от налагаемых нами на них ограничений, освободить от дилеммы истины и
лжи, дилеммы бытия и небытия (сущност-ное различие между симулякром и копией,
доведенное до своего логического конца); нужно позволить фантаз-мам вести свой
танец, разыгрывать свою пантомиму - как "сверх-существам".
Логику смысла можно рассматривать как наиболее чуждую книгу, какую только можно
себе представить, Феноменологии восприятия. В этой последней тело-организм
связывается с миром через сеть первичных сиг-нификаций, возникающих из
восприятия вещей, тогда как, согласно Делезу, фантазмы образуют непроницаемую и
бестелесную поверхность тел; и из такого процесса - одновременно топологического
и жестокого - прорисовывается нечто, что ложно выдает себя за некий
центрированный организм и что распределяет на своей периферии нарастающую
удаленность вещей. Однако и это более существенно. Логику смысла следует
рассматривать как самый смелый и самый дерзкий из метафизических трактатов - при
том основном условии, что вместо упразднения метафизики как отрицания бытия, мы
заставляем последнюю говорить о сверх-бытии. Физика: дискурс, имеющий дело с
идеальной структурой тел, смесей, реакций, внутренних и внешних механизмов;
метафизика: дискурс, имеющий дело с материальностью бестелесных вещей -
фантазмов, идолов и симулякров.
Конечно же, иллюзия - источник всех трудностей в метафизике, но не потому, что
метафизика по самой своей природе обречена на иллюзию, а потому, что в течение
очень долгого времени иллюзия преследовала ее, и потому, что из-за своего страха
перед симулякрами она была вынуждена вести охоту на иллюзорное. Метафизика не
иллюзорна - она отнюдь не только разновид-
446 ДОПОЛНЕНИЕ
ность этого специфического рода, - но иллюзия является метафизикой. Именно
продукт специфической метафизики обозначает разделение между симулякром, с одной
стороны, и изначальной и совершенной копией, - с другой. Существовала критика,
чьей задачей было выявлять метафизическую иллюзию и устанавливать ее
необходимость; однако, метафизика Делеза инициирует необходимую критику
деиллюзионизации фантазмов. На этой основе проясняется путь для продвижения
эпикурейской и материалистической серий, для поиска их сингулярного зигзага. И
этот путь, вопреки себе самому, вовсе не ведет к некой стыдливой метафизике; он
радостно ведет к метафизике - метафизике, свободной от своей изначальной
глубинности так же, как и от высшего бытия, но кроме того еще и способной
постигать фантазм в его игре поверхностей без помощи моделей, - метафизике, где
речь идет уже не о Едином Боге, а об отсутствии Бога и эпидермической игре
извращения. Мертвый Бог и содомия - таковы отправные пункты нового
метафизического эллипса. Там, где естественная теология содержала в себе
метафизическую иллюзию, и где эта иллюзия всегда была более или менее связана с
естественной теологией, метафизика фантазма вращается вокруг атеизма и
трансгрессии.