Это - номадическое, а не оседлое,
распределение, где каждая система сингулярностей коммуницирует и резонирует с
другими, причем другие системы включают данную систему в себя, а она,
одновременно, вовлекает их в самый главный бросок. Это уже игра проблем и
вопроса, а не категорического и гипотетического.
4) Такая игра - без правил, без победителей и побежденных, без ответственности,
игра невинности, бег по кругу, где сноровка и случай больше не различимы, -
такая игра, по-видимому, не реальна. Да вряд ли она кого-нибудь развлекла бы. И
уж точно, это не игра паскалевского авантюриста или лейбницевского Бога. Какой
обман кроется в морализирующем пари Паскаля! Какой неверный ход кроется в
экономной комбинации Лейбница! Здесь мир уже отнюдь не произведение искусства.
Идеальная игра, о которой мы говорим, не может быть сыграна ни человеком, ни
Богом. Ее можно помыслить только как нонсенс. Но как раз поэтому она является
реальностью самой мысли. Она - бессознательное чистой мысли. Каждая мысль
формирует серию во времени, которое меньше, чем минимум сознательно мыслимого
непрерывного времени. Каждая мысль вводит распределение сингулярностей. И все
эти мысли коммуницируют в одной Долгой мысли, заставляя все формы и фигуры
номадического распределения соответствовать ее смещению, незаметно вводя повсюду
случай и разветвляя каждую мысль, соединяя "однажды" с "каждый раз" ради
"навсегда". Ибо только для мысли возможно утверждать весь случай и превращать
случай в объект утверждения. Если попытаться сыграть в эту игру вне
89 ЛОГИКА СМЫСЛА
мысли, то ничего не случится, а если попытаться получить результат иной, чем
произведение искусства, то ничего не получится. Значит, такая игра предназначена
только для мысли и для искусства. Она не дает ничего, кроме побед для тех, кто
знает, как играть, то есть как утверждать и разветвлять случай, а не разделять
последний ради того, чтобы властвовать над ним, чтобы рисковать, чтобы выиграть.
Но благодаря такой игре, которая может быть только мысленной и которая не
порождает ничего, кроме произведения искусства, мысль и искусство суть реалии,
беспокоящие действительность, этику и экономику мира.
В знакомых нам играх случай фиксируется в определенных точках: точках, где
независимые каузальные серии встречаются друг с другом, - например, вращение
рулетки и бег шарика. Как только встреча произошла, смешавшиеся серии следуют
единым путем, они защищены от каких-либо новых влияний. Если игрок вдруг не
выдержит и попытается вмешаться в игру, чтобы ускорить или притормозить
катящийся шарик, его одернут, прогонят, а сам ход будет аннулирован. А что,
собственно, произошло - кроме легкого дуновения случая? Вот как описал
Вавилонскую лотерею Х. Борхес : "...если лотерея является интенсификацией
случая, периодическим. введением хаоса в космос, то есть в миропорядок, не лучше
ли, чтобы случай участвовал во всех этапах розыгрыша, а не только в одном? Разве
не смехотворно, что случай присуждает кому-либо смерть, а обстоятельства этой
смерти - секретность или гласность, срок ожидания в один год или в один час -
неподвластны случаю?
В действительности, число жеребьевок бесконечно. Ни одно решение не является
окончательным, все они разветвляются, порождая другие. Невежды предположат, что
бесконечные жеребьевки требуют бесконечного времени; на самом деле достаточно
того, чтобы время поддавалось бесконечному делению, как учит знаменитая задача о
состязании с черепахой"1. Фундаменталь-
__________
1 Х.Л.Борхес, Работы разных лет, - М., Радуга, 1989 - С.75. (Возможно, "конфликт
с черепахой" является не только аллюзией на парадокс Зенона, но и на парадоксы
Льюиса Кэррола, которые мы уже рассмотрели и которыми занимается Борхес в Других
исследованиях, см. Х.Л.Борхес, Письмена Бога, - М., Республика, 1992 - С.28-34.)

90 ИДЕАЛЬНАЯ ИГРА
ный вопрос, поставленный перед нами этим текстом, состоит в следующем: что же
это за время, которому не нужно быть бесконечным, а только "бесконечно делимым"?
Это - Эон. Мы уже видели, что прошлое, настоящее и будущее - отнюдь не три части
одной временности. Скорее, они формируют два прочтения времени, каждое из
которых полноценно и исключает другое. С одной стороны, всегда ограниченное
настоящее, измеряющее действие тел как причин и состояние их глубинных смесей
(Хронос). С другой - по существу неограниченные прошлое и будущее, собирающие на
поверхности бестелесные события-эффекты (Эон). Величие мысли стоиков в том, что
они показали одновременно как необходимость таких двух прочтений, так и их
взаимоисключаемость. Иногда можно сказать, что только настоящее существует, что
оно впитывает в себя прошлое и будущее, сжимает их в себе и, двигаясь от сжатия
к сжатию, со все большей глубиной достигает пределов всего Универсума, становясь
живым космическим настоящим.