Земля, однако, удерживает, скрывает и сковывает их в глубине
тел, тогда как небо - со светом и солнцем - приводит их в свободное и чистое
состояние, избавленное от пределов, чтобы сформировать космическую поверхностную
энергию - общую характеристику для каждой стихии. Таким образом, есть
хтонические огонь, вода, воздух и земля, но есть ещё и эфирные, астральные
земля, вода, огонь и воздух. Между небом и землёй идет борьба, ставка в которой
- освобождение всех четырёх стихий. И остров выступает как граница и поле этой
борьбы. Вот почему столь важно знать, на чью сторону встанет остров, и сможет ли
он выплеснуть в небо свои огонь, землю и воду - сможет ли стать солнечным.
Остров - такой же герой романа, как Робинзон и Пятница. Он меняет свои очертания
через серию делений так же, как Робинзон меняет свою форму через серию
метаморфоз. Субъективная серия Робинзона неотделима от серии состояний острова.
В конечном счете Робинзон становится стихией на своём острове, да и сам остров
предстаёт в виде стихий: Робинзон Солнца на солнечном острове - Уранид на Уране.
Важен не исходный пункт, а наоборот, вывод и результат, которые достигаются
после всех перевоплощений. И в этом первое существенное отличие от Робинзона
Дефо. Часто можно услышать, что рассказ о Робинзоне в произведении Дефо - не
просто какая-то
______________
2 Стр. 250.
396 ПРИЛОЖЕНИЯ
история, а некий "инструмент исследования" - исследования, которое начинается с
пустынного острова и устремляется к перестройке исходных основ: строгому порядку
работ и тех завоеваний, которые происходят с течением времени. Но ведь ясно, что
это исследование дважды фальсифицировано. С одной стороны, образ исходного
состояния уже предполагает то, что из него пытаются создать (возьмём, например,
все то, что Робинзон спас после кораблекрушения). С другой стороны, тот мир,
который рождается на основе начального состояния, является эквивалентом
реального - то есть, экономического - мира, или мира, каким бы он был (каким бы
он должен был быть), если бы не существовало сексуальности (например, исключение
всякой сексуальности у Робинзона Д. Дефо)3. Нужно ли делать отсюда вывод, что
сексуальность - это единственный воображаемый принцип, способный отклонить мир
от строгого экономического порядка, предписанного начальным состоянием? Короче,
произведение Дефо четко формулирует вопрос: что станет с человеком, оставшимся в
одиночестве, без другого, на необитаемом острове? Но сама проблема плохо
поставлена. Ибо вместо того, чтобы помещать асексуального Робинзона в некое
начальное состояние, из которого воспроизводится экономический мир, подобный
нашему собственному, выступающий архетипом нашего мира, такого асексуального
Робинзона следовало бы привести к результатам, полностью отличным и расходящимся
с нашими, причем в воображаемом мире, который расходится [с нашим]. Ставя
проблему в терминах конечного результата, а не в терминах начального состояния,
Турнье уже не смог позволить Робинзону покинуть остров. Конечный результат, или
конечная цель, Робинзона - это "расчеловечивание", воссоединение либидо и
свободных стихий, открытие космической энергии и великого стихийного Здоровья,
прилив которого возмо-
___________
3 По поводу Робинзона Дефо см. замечания Пьера Ма-шери, который показывает, как
тема начального состояния связана с воспроизводством экономики мира и с
исключением фантастического в пользу так называемой "реальности" этого мира:
Pour ипе theorie de la production litteraire, ed. Mas-pero, pp. 266-275.
397 ЛОГИКА СМЫСЛА
жен только на этом острове - и только в той мере, в какой сам остров стал
эфирным и солнечным. Генри Миллер говорил о "стенаниях фундаментальных элементов
- гелия, кислорода, кремния и железа". Несомненно, в нашем Робинзоне гелия и
кислорода есть что-то от Миллера и даже от Лоуренса: уже мёртвый козёл вызывает
стенания фундаментальных стихий.
Но при чтении романа возникает еще и то впечатление, что в великом Здоровье
Робинзона у Турнье скрывается что-то совершенно иное, чем у Миллера и Лоуренса.
Может быть, то сущностное отклонение, которое заключено в великом Здоровье,
неотделимо от пустыннической сексуальности? Робинзон Турнье противоположен
Робинзону Дефо в силу трёх жёстко связанных факторов: он соотнесен с конечными
результатами и целями, а не с истоками; он сексуален; такие конечные результаты
являют собой - под влиянием трансформированной сексуальности - воображаемое
отклонение от нашего мира, а не экономическое воспроизводство последнего в ходе
непрерывных работ. Собственно говоря, такой Робинзон не делает ничего
противоестественного. Но как нам освободиться от впечатления, что сам он
извращён, принимая во внимание определение Фрейдом извращенца как того, кто
имеет отклонения относительно [сексуальных] целей? Для Дефо одно и то же: что
привязать Робинзона к начальному состоянию, что заставить его воспроизвести мир,
соответствующий нашему собственному.