Сексуальный резонанс подавляется и нейтрализуется, тогда как базовые серии
сметаются новыми сериями амплитуды. Сексуальность существует только как аллюзия,
как пот или пыль, указывающие путь, пройденный языком, и которые язык продолжает
стряхивать и стирать с себя как крайне тягостные воспоминания детства.
Дело, однако, обстоит еще сложнее. Ибо если верно, что фантазм не ограничивается
метаниями между двумя крайностями - пищеварительной глубиной и метафизической
поверхностью; если он старается спроецировать на эту поверхность событие,
соответствующее поеданию, то как ему при этом не высвободить также и события
сексуальности? И как их высвободить, если не весьма специфическим образом? Как
мы видели, фантазм вечно возобновляет свое внутреннее движение десексуализа-ции
только при том, что он возвращается к своему внешнему сексуальному началу. У
этого парадокса нет эквивалента в других случаях проецирования на метафизическую
поверхность: десексуализованная энергия выдвигает и переиначивает объект
сексуального интереса как таковой и, таким образом, по-новому
ре-сексуализу-ется. Таков наиболее общий механизм перверсии при условии, что
перверсия отличается, как искусство поверхности, от низвержения, как техники
глубины. Согласно Пауле Хейманн, нельзя сказать, что большинство "сексуальных"
преступлений - это извращения; их следовало бы приписать низвержению глубин, где
сексуальные влечения все еще непосредственно вплетены во влечения поглощения и
разрушения. Но перверсия как поверхностное измерение, связанное с эрогенными
зонами, с фаллосом координации и кастрации и с отношениями между физической и
метафизической поверхностями, поднимает еще одну проблему, а именно, проблему
318 ПЕРВИЧНЫЙ ПОРЯДОК
наделения сексуального объекта десексуализованной энергией как таковой.
Перверсия - это поверхностная структура, выражающая себя как таковую без того,
чтобы обязательно проявляться в преступном поведении низвергающего характера.
Преступление здесь, несомненно, может иметь место, но только через регрессию от
перверсии к низвержению. Подлинная проблема перверсии правильно отражена в
соответствующем последней сущностном механизме - механизме Verleugnung
[отрицания - нем.]. Ибо, если Verleugnung - это у женщины поддержание образа
фаллоса, несмотря на отсутствие пениса, то такая операция предполагает
десексуа-лизацию как следствие кастрации, а также переиначива-ние сексуального
объекта, который является таковым благодаря десексуализованной энергии:
Verleugnung - не галлюцинация, а, скорее, эзотерическое знание2. Значит, Кэррол
- извращенец, но не преступник, извращенец, но не низвергатель; он - заика и
левша, использующий десексуализованную энергию фотоаппаратов в качестве до ужаса
спекулятивного глаза, чтобы вывести на сцену сексуальный объект par excellence,
а именно, маленькую девочку-фаллос.
В системе языка обнаруживается, таким образом, некая ко-система сексуальности,
которая подражает смыслу, нонсенсу и их организации: симулякр фантазма. Далее,
через все, что язык будет денотировать, манифестировать или сигнифицировать,
будет проходить сексуальная история, которая как таковая никогда не будет ни
денотирована, ни манифестирована, ни сигнифицирована, но которая будет
сосуществовать со всеми операциями языка, напоминая о сексуальной принадлежности
формативных лингвистических элементов. Этот статус сексуальности объясняет
подавление. Недостаточно сказать, что понятие подавления вообще является
топическим: это топологическое понятие. Подавление - это всегда подавление
одного измерения другим. Высота, то есть суперэго, чье скороспелое формирование
мы видели, подавляет глубину, где сексуальные и деструк-
__________
2 Как раз в терминах "знания" Лакан и некоторые из его учеников формулируют
проблему перверсии. См. сборник Le Desir et la perversion, Seuil, 1967.
319 ЛОГИКА СМЫСЛА
тивные влечения тесно связаны. Именно с этой связи или с внутренних объектов,
которые ее представляют, и начинается так называемое первичное подавление. При
этом подавление означает, что глубина почти покрывается новым измерением, и что
влечение принимает новую фигуру, отвечающую подавляющей инстанции - по крайней
мере в начале (в данном случае это освобождение сексуальных влечений от
деструктивных влечений и благочестивые намерения Эдипа). То, что поверхность
может быть в свою очередь объектом так называемого вторичного подавления, и то,
что она, следовательно, ни в малейшей степени не тождественна сознанию,
объясняется довольно сложно: во-первых, согласно гипотезе Фрейда, игра двух
различных серий образует существенное условие подавления сексуальности и
ретроактивный характер этого подавления. Более того, даже когда сексуальность
вводит в игру только частичные гомогенные или непрерывные глобальные серии, она
не обладает условиями возможности удерживаться в сознании (а именно, возможности
быть денотируемой, манифестируемой и сигнифицируемой соответствующими ей
лингвистическими элементами).