Скачать 72.08 Кбайт
Кант и проблема метафизики
е. некое более богатое "вот-это", к
примеру - это единичное целое имеющегося ландшафта. Он называется видом
(образом), species, как если бы он сам нас видел (als blicke sie uns an).
Итак, образ всегда является доступным для созерцания "вот-этим", и потому
любое от-ображение, к примеру, фотография, есть лишь передача, копия, того,
что непосредственно показывает себя как образ.
Выражение "образ" не менее часто используется и в значении отображения.
Эта-вот вещь, эта имеющаяся фотография, непосредственно как эта вещь
предлагает некий вид: образ в первом и широком смысле. Но когда он являет
себя, он стремится показать именно им отображаемое. Доставлять себе "образ"
в этом втором смысле, уже не значит непосредственно созерцать сущее, но, к
примеру, покупать фотографию, или же ее делать.
С подобного отображения, к примеру, с маски смерти, опять-таки можно
сделать копию (фотографию). Копия может непосредственно копировать
отображение и так показывать сам "образ" (непосредственный вид) мертвого.
Фотография маски смерти как копия отображения сама есть образ, но лишь
потому, что она дает "образ" мертвого, показывает его, как он выглядит, т.
е. выглядел. Тогда пресуществление чувственным в соответствии с выделенными
значениями выражения "образ" значит, во-первых: способ непосредственного
эмпирического созерцания, а кроме того: способ непосредственного
рассмотрения отображения, в котором предлагает себя определенный вид
некоего сущего.
Фотография, однако, может показывать и то, как вообще выглядит нечто такое,
как маска смерти. Маска смерти, в свою очередь, может показывать, как
вообще выглядит нечто такое, как лицо мертвого человека. Но это может
показывать и сам мертвый человек. И сама маска также может показывать, как
вообще выглядит маска смерти, подобно тому, как фотография имеет вид не
только сфотографированного, но и фотографии вообще.
Так что же показывают "виды" (образы в самом широком смысле) этого
мертвого, этой маски, этой фотографии и т.д.? Какие "виды" ("эйдосы",
"идеи") они предоставляют? Что пресуществляют чувственным? Они показывают,
как нечто выглядит "в общем", в том едином, что значит для многого. Это
единство для многого, однако, есть то, что представляет представление через
понятие. Эти виды должны служить пресуществлению понятий чувственными.
Более нельзя довольствоваться тем значением "пресуществления чувственным",
что определяет его как доставление непосредственного вида, созерцания,
некоего понятия; ведь понятие, как общее представление, не представляется в
repraesentatio singularis, каковым так или иначе является созерцание.
Именно поэтому понятие по сути своей не является отобразимым.
Что же тогда вообще значит пресуществление понятия чувственным? Что
свойственно этому? Как этому осуществлению созерцаемым является причастным
вид эмпирически доступного наличного или воспроизведенного, т. е. его
возможных отображениий?
Мы говорим: восприятие этого дома, к примеру, показывает, как вообще
выглядит некий дом, но тем самым - и то, что мы представляем в понятии дом.
Каким образом этот вид дома показывает определенное "как" (Wie) внешности
дома вообще? Конечно, сам дом предоставляет этот определенный вид. Однако
мы не должны погружаться в него, чтобы узнать, как выглядит именно этот
дом. Скорее этот дом показывает себя именно как такой, который, чтобы быть
домом, не должен выглядеть только так, как он выглядит. Он показывает нам
"лишь" то-как... может выглядеть некий дом.
Это "как" той или иной эмпирической возможности внешнего облика есть то,
что мы представляем перед лицом этого определенного дома. Дом вообще мог бы
выглядеть так-то. Внешностью этого наличного дома внутри определенного
множества возможностей внешнего облика осуществляется лишь одна
определенная. Но результат этого выбора интересует нас столь же мало, как и
результат других вариантов выбора, осуществляющихся в фактической внешности
других домов. Искомое нами - это круг возможных вариантов внешнего облика
как таковой, а точнее - то, что очерчивает этот круг, то, что
предопределяет и дает правило тому, как вообще нечто должно выглядеть,
чтобы соответствовать виду дома. Это предначертание правила не есть некая
опись, просто перечисляющая "признаки", присущие некоторому дому, но
"выделение" того целого, что имеется в виду, когда говорится о такой вещи
как "дом".
Но это имеемое в виду вообще полагаемо лишь так, что оно представляется как
нечто определяющее возможную принадлежность этой связи некому эмпирическому
виду. Лишь через представление того способа, которым правило упорядочивает
это вписывание в возможный вид, единство понятия вообще может быть
представленным как единящее, значимое для многого. Если понятие вообще есть
то, что служит правилу, тогда понятийное представление является
предоставлением правила возможной подачи вида соответственно способу его
упорядочивания.
примеру - это единичное целое имеющегося ландшафта. Он называется видом
(образом), species, как если бы он сам нас видел (als blicke sie uns an).
Итак, образ всегда является доступным для созерцания "вот-этим", и потому
любое от-ображение, к примеру, фотография, есть лишь передача, копия, того,
что непосредственно показывает себя как образ.
Выражение "образ" не менее часто используется и в значении отображения.
Эта-вот вещь, эта имеющаяся фотография, непосредственно как эта вещь
предлагает некий вид: образ в первом и широком смысле. Но когда он являет
себя, он стремится показать именно им отображаемое. Доставлять себе "образ"
в этом втором смысле, уже не значит непосредственно созерцать сущее, но, к
примеру, покупать фотографию, или же ее делать.
С подобного отображения, к примеру, с маски смерти, опять-таки можно
сделать копию (фотографию). Копия может непосредственно копировать
отображение и так показывать сам "образ" (непосредственный вид) мертвого.
Фотография маски смерти как копия отображения сама есть образ, но лишь
потому, что она дает "образ" мертвого, показывает его, как он выглядит, т.
е. выглядел. Тогда пресуществление чувственным в соответствии с выделенными
значениями выражения "образ" значит, во-первых: способ непосредственного
эмпирического созерцания, а кроме того: способ непосредственного
рассмотрения отображения, в котором предлагает себя определенный вид
некоего сущего.
Фотография, однако, может показывать и то, как вообще выглядит нечто такое,
как маска смерти. Маска смерти, в свою очередь, может показывать, как
вообще выглядит нечто такое, как лицо мертвого человека. Но это может
показывать и сам мертвый человек. И сама маска также может показывать, как
вообще выглядит маска смерти, подобно тому, как фотография имеет вид не
только сфотографированного, но и фотографии вообще.
Так что же показывают "виды" (образы в самом широком смысле) этого
мертвого, этой маски, этой фотографии и т.д.? Какие "виды" ("эйдосы",
"идеи") они предоставляют? Что пресуществляют чувственным? Они показывают,
как нечто выглядит "в общем", в том едином, что значит для многого. Это
единство для многого, однако, есть то, что представляет представление через
понятие. Эти виды должны служить пресуществлению понятий чувственными.
Более нельзя довольствоваться тем значением "пресуществления чувственным",
что определяет его как доставление непосредственного вида, созерцания,
некоего понятия; ведь понятие, как общее представление, не представляется в
repraesentatio singularis, каковым так или иначе является созерцание.
Именно поэтому понятие по сути своей не является отобразимым.
Что же тогда вообще значит пресуществление понятия чувственным? Что
свойственно этому? Как этому осуществлению созерцаемым является причастным
вид эмпирически доступного наличного или воспроизведенного, т. е. его
возможных отображениий?
Мы говорим: восприятие этого дома, к примеру, показывает, как вообще
выглядит некий дом, но тем самым - и то, что мы представляем в понятии дом.
Каким образом этот вид дома показывает определенное "как" (Wie) внешности
дома вообще? Конечно, сам дом предоставляет этот определенный вид. Однако
мы не должны погружаться в него, чтобы узнать, как выглядит именно этот
дом. Скорее этот дом показывает себя именно как такой, который, чтобы быть
домом, не должен выглядеть только так, как он выглядит. Он показывает нам
"лишь" то-как... может выглядеть некий дом.
Это "как" той или иной эмпирической возможности внешнего облика есть то,
что мы представляем перед лицом этого определенного дома. Дом вообще мог бы
выглядеть так-то. Внешностью этого наличного дома внутри определенного
множества возможностей внешнего облика осуществляется лишь одна
определенная. Но результат этого выбора интересует нас столь же мало, как и
результат других вариантов выбора, осуществляющихся в фактической внешности
других домов. Искомое нами - это круг возможных вариантов внешнего облика
как таковой, а точнее - то, что очерчивает этот круг, то, что
предопределяет и дает правило тому, как вообще нечто должно выглядеть,
чтобы соответствовать виду дома. Это предначертание правила не есть некая
опись, просто перечисляющая "признаки", присущие некоторому дому, но
"выделение" того целого, что имеется в виду, когда говорится о такой вещи
как "дом".
Но это имеемое в виду вообще полагаемо лишь так, что оно представляется как
нечто определяющее возможную принадлежность этой связи некому эмпирическому
виду. Лишь через представление того способа, которым правило упорядочивает
это вписывание в возможный вид, единство понятия вообще может быть
представленным как единящее, значимое для многого. Если понятие вообще есть
то, что служит правилу, тогда понятийное представление является
предоставлением правила возможной подачи вида соответственно способу его
упорядочивания.
|
|