Скачать 72.08 Кбайт
Кант и проблема метафизики
Он - в тисках принуждения как со стороны тайны, так и со
стороны заблуждения. Сущность истины, заключающая в себе в своей полноте
самую близкую ей, свою собственную ближайшую несущность, этим своим
постоянным изменением колебаний держит человека в принуждении. Бы-тийность
- это скатывание к принуждению. От наличного бытия человека, и только от
него одного, исходит раскрытие необходимости и как ее следствие возможное
перенесение в неизбежность.
Раскрытие сущего как такового само по себе есть одновре менно сокрытие
сущего в целом. Через одновременность раскрытия и сокрытия властно
пролегает путь блужданий Сокрытие сокрытого и путь блужданий сходятся у
истоков первоначальной сущности истины. Свобода, постигаемая из
ин-зистентнои эк-зистенции человека, является сущностью истины (в смысле
правильности пред-ставления) только потому, что сама свобода происходит из
первоначальной сущности истины, из господства тайны на пути блужданий
человека. Допущение бытия сущего совершается в открытом отношении. Однако,
допущение бытия сущего как такового в целом происходит сообразно с
сущностью лишь тогда, когда она, как это иногда бывает, перенимается в ее
изначальной сущности. Тогда уже близится рас-крытость тайны. Тогда вопрос о
сущности истины звучит как вопрос о ее происхождении. Тогда становится
ясной основа переплетения сущности истины с истиной сущности. Проникновение
в тайну блужданий есть не что иное, как постановка единственного вопроса,
вопроса о том, что такое сущее как таковое в целом. Этот вопрос мыслится,
как допускающий много блужданий вокруг своей сущности и поэтому в силу
своей многозначности еще недостаточно отшлифованный, вопрос о бытии сущего.
Мышление о бытии, из которого изначально возник такой вопрос, начиная с
Платона понимается как "философия", а позднее называется "метафизикой".
8. Вопрос об истине и философия
В осмыслении бытия слово получает освобождение человека для экзистенции, с
которого начинается его история; но это слово - не только "выражение"
мнения, а хорошо сохраненная структура истины сущего в целом. Многие ли
имеют слух для того, чтобы услышать это слово, этому счет не ведется. Кто
те, которые могут слышать это слово? - этот вопрос определяет место
человека в истории. Однако в тот самый - для мира определенный - момент,
который значится как начало философии, как раз и начинается ярко выраженное
господство обыденного рассудка (схоластика).
Он ссылается на несомненность очевидного открытого сущего. Всякий вопрос
относительно мышления он толкует как нападение на здравый человеческий
рассудок и его злополучную чувственность.
Но вопрос о том, что такое философия по определению здравого рассудка,
оправдывающего себя в своей сфере, не касается сущности философии, которую
можно определить только из соотнесенности с первоначальной истиной сущего
как такового в целом. Но так как истина в ее полноте включает в себя
неистину и, предваряя вся и все, властвует как сокрытие (тайны), философия
как выяснение этой истины находится в разладе с самой собой. Ее мышление -
это спокойствие кротости, которая не изменяет сущему в целом в его
сокрыто-сти. Ее мышление может стать также решимостью, характеризующей
строгость, которая не взрывает укрытие, а принуждает беззащитную сущность
выйти в простоту понятийного и таким образом в ее собственную истину.
В мягкой строгости и строгой мягкости своего допущения бытия сущего как
такового философия в целом становится сомнением, которое не может
придерживаться исключительно сущего, а также не может допустить и властной
сентенции извне. Кант угадал внутреннюю трудность мышления; ибо он говорит
о философии: "Hier sehen wir num die Philisophie in der Tat auf einen
misslichen Standpunkt gestellt, der fest sein soil, unerachtet er weder im
Himmel poch auf der Erde an etwas gehangt Oder woran gestutzt wird. Hier
soil sie ihre Lauterkeit beweisen als Selbsthalterin ihrer Gesetze. nicht
als Herold der Jenigen, welche ihr ein eingepflanzter Sinn oder wer weiss
wel-che vormundschaftliche Natur ein flustert..." ("И вот теперь мы видим,
что философия на самом деле поставлена в сомнительную, щекотливую позицию,
которая должна быть тверда; непризнанная, философия не может ни зацепиться
ни за что на небе, ни подпереться ничем на земле. И тут она должна доказать
свою честность, сама соблюдая свои законы, а не выступая глашатаем тех
законов, которые ей нашептывает внушенное чувство или, может быть,
опекающая природа") (Grundlegung zur Metaphysik der Sitten. Werke.
Akademiea-usgabe IV, 425).
При таком толковании сущности философии Кант, труд которого знаменует
последний поворот в западноевропейской метафизике, устремляет свой взор в
ту сферу, которую он правда со своей позиции субъективности и только с
таковой смог, однако, понять и должен был понять ее как правительницу
собственных законов.
стороны заблуждения. Сущность истины, заключающая в себе в своей полноте
самую близкую ей, свою собственную ближайшую несущность, этим своим
постоянным изменением колебаний держит человека в принуждении. Бы-тийность
- это скатывание к принуждению. От наличного бытия человека, и только от
него одного, исходит раскрытие необходимости и как ее следствие возможное
перенесение в неизбежность.
Раскрытие сущего как такового само по себе есть одновре менно сокрытие
сущего в целом. Через одновременность раскрытия и сокрытия властно
пролегает путь блужданий Сокрытие сокрытого и путь блужданий сходятся у
истоков первоначальной сущности истины. Свобода, постигаемая из
ин-зистентнои эк-зистенции человека, является сущностью истины (в смысле
правильности пред-ставления) только потому, что сама свобода происходит из
первоначальной сущности истины, из господства тайны на пути блужданий
человека. Допущение бытия сущего совершается в открытом отношении. Однако,
допущение бытия сущего как такового в целом происходит сообразно с
сущностью лишь тогда, когда она, как это иногда бывает, перенимается в ее
изначальной сущности. Тогда уже близится рас-крытость тайны. Тогда вопрос о
сущности истины звучит как вопрос о ее происхождении. Тогда становится
ясной основа переплетения сущности истины с истиной сущности. Проникновение
в тайну блужданий есть не что иное, как постановка единственного вопроса,
вопроса о том, что такое сущее как таковое в целом. Этот вопрос мыслится,
как допускающий много блужданий вокруг своей сущности и поэтому в силу
своей многозначности еще недостаточно отшлифованный, вопрос о бытии сущего.
Мышление о бытии, из которого изначально возник такой вопрос, начиная с
Платона понимается как "философия", а позднее называется "метафизикой".
8. Вопрос об истине и философия
В осмыслении бытия слово получает освобождение человека для экзистенции, с
которого начинается его история; но это слово - не только "выражение"
мнения, а хорошо сохраненная структура истины сущего в целом. Многие ли
имеют слух для того, чтобы услышать это слово, этому счет не ведется. Кто
те, которые могут слышать это слово? - этот вопрос определяет место
человека в истории. Однако в тот самый - для мира определенный - момент,
который значится как начало философии, как раз и начинается ярко выраженное
господство обыденного рассудка (схоластика).
Он ссылается на несомненность очевидного открытого сущего. Всякий вопрос
относительно мышления он толкует как нападение на здравый человеческий
рассудок и его злополучную чувственность.
Но вопрос о том, что такое философия по определению здравого рассудка,
оправдывающего себя в своей сфере, не касается сущности философии, которую
можно определить только из соотнесенности с первоначальной истиной сущего
как такового в целом. Но так как истина в ее полноте включает в себя
неистину и, предваряя вся и все, властвует как сокрытие (тайны), философия
как выяснение этой истины находится в разладе с самой собой. Ее мышление -
это спокойствие кротости, которая не изменяет сущему в целом в его
сокрыто-сти. Ее мышление может стать также решимостью, характеризующей
строгость, которая не взрывает укрытие, а принуждает беззащитную сущность
выйти в простоту понятийного и таким образом в ее собственную истину.
В мягкой строгости и строгой мягкости своего допущения бытия сущего как
такового философия в целом становится сомнением, которое не может
придерживаться исключительно сущего, а также не может допустить и властной
сентенции извне. Кант угадал внутреннюю трудность мышления; ибо он говорит
о философии: "Hier sehen wir num die Philisophie in der Tat auf einen
misslichen Standpunkt gestellt, der fest sein soil, unerachtet er weder im
Himmel poch auf der Erde an etwas gehangt Oder woran gestutzt wird. Hier
soil sie ihre Lauterkeit beweisen als Selbsthalterin ihrer Gesetze. nicht
als Herold der Jenigen, welche ihr ein eingepflanzter Sinn oder wer weiss
wel-che vormundschaftliche Natur ein flustert..." ("И вот теперь мы видим,
что философия на самом деле поставлена в сомнительную, щекотливую позицию,
которая должна быть тверда; непризнанная, философия не может ни зацепиться
ни за что на небе, ни подпереться ничем на земле. И тут она должна доказать
свою честность, сама соблюдая свои законы, а не выступая глашатаем тех
законов, которые ей нашептывает внушенное чувство или, может быть,
опекающая природа") (Grundlegung zur Metaphysik der Sitten. Werke.
Akademiea-usgabe IV, 425).
При таком толковании сущности философии Кант, труд которого знаменует
последний поворот в западноевропейской метафизике, устремляет свой взор в
ту сферу, которую он правда со своей позиции субъективности и только с
таковой смог, однако, понять и должен был понять ее как правительницу
собственных законов.
|
|