Его специфичность состоит в том, что когда мы планируем, исследуем,
налаживаем производство, мы всегда считаемся с данными условиями. Мы берем
их в расчет, исходя из определенной цели. Мы заранее рассчитываем на
определенные результаты. Это рассчитывание является отличительной чертой
мышления, которое планирует и исследует. Такое мышление будет калькуляцией
даже тогда, когда оно не оперирует цифрами и не пользуется калькулятором
или компьютером. Рассчитывающее мышление калькулирует. Оно беспрерывно
калькулирует новые, все более многообещающие и выгодные возможности.
Вычисляющее мышление "загоняет" одну возможность за другой. Оно не может
успокоиться и одуматься, прийти в себя. Вычисляющее мышление - это не
осмысляющее мышление, оно не способно подумать о смысле, царящем во всем,
что есть.
Итак, есть два вида мышления, причем существование каждого из них оправдано
и необходимо для определенных целей: вычисляющее мышление и осмысляющее
раздумье(4).
Именно это осмысляющее раздумье мы и имеем в виду, когда говорим, что
сегодняшний человек спасается бегством от мышления. Все же можно возразить:
само по себе осмысляющее размышление парит над действительностью, оно
потеряло почву. Оно не поможет нам справиться с повседневными делами. Оно
бесполезно в практической жизни.
И, наконец, говорят, что чистое размышление, стойкое осмысление "выше"
обычного рассудка. В последней отговорке верно только то, что осмысляющее
мышление само не получается, впрочем как и вычисляющее. Для осмысляющего
мышления подчас необходимы высшие усилия. Оно требует более длительного
упражнения. Для него нужна еще более чуткая забота, чем для любого другого
настоящего ремесла. А еще оно должно уметь ждать, как ждет крестьянин,
взойдет ли семя, даст ли урожай.
И все же каждый может выйти в путь размышления по-своему и в своих
пределах. Почему? Потому что человек - это мыслящее, т. е. осмысляющее
существо(5). Чтобы размышлять, нам отнюдь не требуется "перепрыгнуть через
себя". Достаточно остановиться на близлежащем и подумать о самом близком: о
том, что касается каждого из нас - здесь и сейчас, здесь, на этом клочке
родной земли, сейчас - в настоящий час мировой истории.
На какие мысли наведет нас этот праздник, конечно, в том случае, если мы
готовы одуматься? Мы увидим, что произведение искусства созрело на почве
своей родины. Если мы задумаемся над этим простым фактом, то мы обязательно
подумаем и о том, что за последние два столетия Швабия породила великих
поэтов и мыслителей. Если мы будем размышлять далее, то окажется, что
Центральная Германия такая же земля, ровно как и Восточная Пруссия, Силезия
и Богемия.
Мы задумаемся и спросим: а может быть, любое настоящее творение коренится в
почве своей родной земли? Иоган Гебел однажды написал: "Мы растения,
которые - хотим ли мы осознать это или нет - должны корениться в земле,
чтобы, поднявшись, цвести в эфире и приносить плоды" (Werke, ed. Altwegg,
III, 314).
Поэт хочет сказать: чтобы труд человека принес действительно радостные и
целебные плоды, человек должен подняться в эфир из глубины своей родной
земли. Эфир здесь означает свободный воздух небес, открытое царство духа.
Мы задумаемся еще сильнее и спросим: а как обстоит сегодня дело с тем, о
чем говорил Иоган Петер Гебел? По-прежнему ли человек тихо обитает между
небом и землей? По-прежнему ли царит на земле осмысляющий дух? Есть ли еще
родина, в почве которой - корни человека, в которой он укоренен?(6)
Многие немцы лишились своей родины, им пришлось оставить свои города и
села, их изгнали с родной земли. Многие другие, чья родина была спасена,
все же оторвались от нее, попавши в ловушку суеты больших городов, им
пришлось поселиться в пустыне индустриальных районов. И сейчас они чужие
для своей бывшей родины. А те, кто остался на родине? Часто они еще более
безродны, чем те, кто был изгнан. Час за часом, день за днем они проводят у
телевизора и радиоприемника, прикованные к ним. Раз в неделю кино уводит их
в непривычное, зачастую лишь своей пошлостью воображаемое царство,
пытающееся заменить мир, но которое не есть мир. "Иллюстрированная газета"
доступна всем. Как и все, с помощью чего современные средства информации
ежечасно стимулируют человека, наступают на него и гонят его - все, что уже
сегодня ближе человеку, чем пашни вокруг его двора, чем небо над землей,
ближе, чем смена ночи днем, чем обычаи и нравы его села, чем предания его
родного мира.
Мы задумаемся еще и спросим: что происходит здесь - как с людьми,
оторванными от родины, так и с теми, кто остался на родной земле? Ответ:
сейчас под угрозой находится сама укорененность(7) сегодняшнего человека.
Более того: потеря корней не вызвана лишь внешними обстоятельствами и
судьбой, она не происходит лишь от небрежности и поверхностности образа
жизни человека. Утрата укорененности исходит из самого духа века, в котором
мы рождены.