При помощи этого чувства они движут нами и предводительствуют нашими хороводами, когда мы сплетаемся друг с другом в песнях и плясках" (654 a, de). "Порядок в движении носит название ритма, порядок в звуках, являющийся при смешении высоких и низких тонов, получает название гармонии. То и другое вместе называется хореей" (665 а).

Итак, в искусстве самое главное, с одной стороны, гармония и ритм, а с другой стороны, вызываемое ими наслаждение. Под "гармонией" здесь нужно, очевидно, понимать, именно согласованность одновременных элементов. Ритм есть согласованность, размеренность и порядок и разновременных элементов, гармония – одновременных элементов (так что в изобразительных искусствах она часто ничем не будет отличаться и просто от симметрии).

2. Художественная природа ритмики и хороводов

Но Платон был бы пустым формалистом, если бы сводил искусство к ритму и гармонии. Отнюдь не всякий ритм и не всякая гармония является областью искусства; и, значит, отнюдь не всякое пение и не всякая пляска являются художественными. То и другое в искусстве должно быть прекрасным. Что же такое прекрасное в телодвижениях и песнях? Здесь Платон сначала указывает на частичное прекрасное, а именно на "мужество" (andricos, andreios 655 ab, мы бы перевели, скорее, "бодрость", "подобранность", "подтянутость", "легкая и большая смелость", "активная живость"), но тут же он употребляет более общее выражение, а именно, "что всякие телодвижения и напевы, выражающие душевную и телесную добродетель – ее самое или какое-либо ее подобие, – прекрасны; а все, выражающие порок, не прекрасны" (655 b). Поэтому неправильно рассуждают те, которые утверждают, что "степень получаемого душой наслаждения и служит признаком правильности мусического искусства" (655 d). При этом добродетель должна быть свойственна самой природе человека, а не только его внешним обычаям. Только подражание добродетельным свойствам как природы человека, так и его обычаев делает хороводы прекрасными (655 е – 656 а), то и есть подлинная и правильная "радость" (655 с-е, 656 а), которая и является главнейшим воспитательным орудием (656 с). Кроме термина "радость" (chairein 654 с, 655 с-е, 659 d) Платон в данном случае употребляет также и термины "счастье" (657 de eyphrainesthai), "блаженство", (eydaimцn 662 а, macar 662 e), "наслаждение" (657 bc, 658, 660 b hлdonл), "очарование" (epaidein 664 b, 671 a, VII 812 c), "тонкий вкус" (eyaisthлtцs 670 b), "приятность" (hлdistos 662 c-e). Этим как раз, по Платону, богат Египет, который не только в мусических искусствах, но также и в живописи и ваянии уже десять тысяч лет назад установил подобного рода художественную практику и до настоящего времени не меняет ее никакими нововведениями. Добродетель и мужество являются также условием и для критики художественных произведений (659 а).

3. Морально-политическая природа ритмики и хороводов

Подобного рода художественное установление Платон мыслит не просто как субъективную потребность и не просто как общественный обычай, но как государственный закон, будучи весьма недовольным, что такого закона часто не бывает в эллинских городах или что он здесь часто нарушается (659 b-d). Законодатель, по Платону, должен в этом смысле строжайше воздействовать на поэтов (660 а) и особенно заставлять их создавать такие ритмы и гармонии, которые развивают у людей справедливость, эту самую важную человеческую добродетель (660 е – 661 d).

Справедливая жизнь – самая приятная (hлdistos) жизнь, и человек, ведущий ее, – самый блаженный (macariotatos), и надо всячески наказывать тех, кто думает иначе (662 с, 663 а). Несправедливое – неприятно и позорно, справедливое – благочестиво. Наилучшая (aristos) жизнь признается богами – наиприятнейшей (hлdistos, 664 b). Платон считает, что ни здоровье, ни красота, ни богатство, ни острое зрение, ни слух, ни вообще хорошее состояние органов чувств, ни обладание тиранической властью, ни даже бессмертие вовсе не являются благами, если они не сопровождаются справедливой жизнью. Все эти блага являются даже злом, а не благом, – пусть хотя бы мы имели в виду и личное бессмертие человека. Несправедливому человеку лучше скорее умереть, чем жить, да еще бессмертно. Своими ритмами и гармониями поэты обязаны прежде всего развивать в людях справедливость (660 е – 661 е).

В данном случае Платон не говорит, что нужно понимать под красотой, если она не пронизана идеей справедливости. Но, по-видимому, он имеет здесь в виду нечто определенное, как относительно здоровья, богатства и пр. Существует, следовательно, настоящая и подлинная красота (она есть в основе – справедливость, выражаемая ритмами и гармониями), и существует красота не настоящая и не подлинная (изображающая и восхваляющая жизнь несправедливую). Несправедливая жизнь – позорна и безобразна, а справедливая – выше всего и приятнее всего (662 а – 663 d). Ради воспитания справедливости можно даже допускать ложь и утверждать, что справедливость всегда хороша, хотя истина, в этом отношении, была бы прекраснее (663 de).