От Платона много достается любителям чрезмерного богатства, когда он критикует тимократию (VIII 547 d – 548 с), так что в этом смысле, действительно, "лучшее начальствует над худшим" (IV 431 а). Об единстве всех граждан без исключения, об общей для всего государства радости или общем страдании, о сочувствии решительно всех граждан в отношениях между отдельными гражданами, о безусловном единстве разделения всего на "мое" и "не мое" – у Платона целое специальное рассуждение (V 462 b-e).

Наконец, и само разделение граждан идеального государства на три сословия – вполне условное и даже, можно сказать, случайное. Оно основано исключительно на природных данных каждого гражданина и никем не устанавливается извне и насильственно. Наоборот, хотя бог с самого начала разделил людей на золотых, серебряных, медных и железных, в дальнейшем может оказаться, что дети золотых и серебряных родителей родятся медными или железными, и тогда их нужно переводить в третье сословие; а может оказаться, что дети медных и железных родителей родятся золотыми и серебряными, и тогда их нужно делать философами и воинами (IV 415 а-с). Таким образом, знаменитое платоновское деление идеального государства на три сословия самим же Платоном понимается вовсе не как безусловное и вовсе не как окончательное. Но вывод из всего сказанного, по крайней мере в отношении художественного воспитания, не в пользу трудящегося сословия. Подробно разрабатывая художественное воспитание для философов и воинов, он ни слова не говорит о таком же воспитании среди земледельцев и ремесленников.

е) Можно ли на этом основании в проблеме художественного воспитания считать Платона идеологом рабовладения? Ни в каком случае. Как аристократ, Платон относится к третьему сословию с ярко выраженным презрением. По Платону, не нужно подражать женщинам, особенно дурным, злословам, пьяницам, бешеным, лукавым, а также "кузнецам, прочим мастерам, перевозчикам на весельных суднах и их начальникам и другим в этом роде людям" (III 396 а).

Вся социально-экономическая теория Платона – вовсе не рабовладельческая. Скорее, он проповедует какое-то крепостничество, но не в очень точном смысле этого слова. Крепостничество получается здесь не личное, но государственное. Платон, конечно, не дошел до полного преодоления рабовладельческих предрассудков, однако все его "Государство" несомненно есть порыв, пусть часто беспомощный, к этому преодолению.

Платон пишет в "Государстве" (IX 578 е – 579 а): "Если бы кто из богов, взяв из города одного человека, у которого было бы до пятидесяти или еще более рабов, переселил его с женою и детьми, со всем имуществом и слугами в пустыню, где ни один свободный человек не мог бы помочь ему, то в каком сильном и великом страхе, думаешь, был бы он за себя, за детей и за жену, как бы рабы не убили их? – В величайшем, думаю... – Не был ли бы он принужден некоторым из своих рабов даже ласкательствовать, многое обещать, отпускать их на волю, не ожидая их просьбы, и сделаться льстецом собственных служителей? – Крайне необходимо... а иначе погибнет".

Многие комментаторы считают подобное рассуждение Платона доказательством его рабовладельческой идеологии. Думают, что если народная масса не слушается своего вождя, то это означает необходимость порабощения этих масс и превращения их в беспрекословно подчиняющихся рабов. Однако такое понимание указанного текста из Платона основано на том, что этот текст выдергивается из общего контекста данного места "Государства", а контекст заключается здесь в ниспровергающей критике тирании. Платон здесь не проповедует рабства, но критикует тиранию; и массы должны повиноваться тирану не как его механическое орудие, но как воплощающие в себе, вместе со своими правителями, идеалы вечной справедливости и добра.

Итак, в "Государстве" Платон считает третье сословие не только вполне равноправным с первыми двумя сословиями, но в своей экономической свободе это третье сословие безусловно превосходит первые два сословия и попросту даже не сравнимо с ними по своей независимости.

Соответственно нужно рассуждать и о теории художественного воспитания в "Государстве".

Необходимо сказать, что, будучи аристократом, Платон, вообще говоря, презирает все низменное, все обывательское и "хамское". Раб для него, скорее, какой-то "хам", которым может оказаться и вовсе не представитель третьего сословия, а вообще всякий человек, даже самого высокого происхождения. Устроители города у Платона нисколько не интересуются исполнением слугами и служанками их обязанностей, точно так же как они не интересуются психологией или физиологией женщин или моралью дурных людей (III 395 е). Несправедливость, по Платону, совершенно одинаково порождает раздор среди всех людей, свободных и рабов, "мешая им действовать сообща" (I 351 d). Тимократы порабощают вообще всех свободных, так что понятие раба при тимократии становится чрезвычайно широким (VIII 547 с). Когда говорится, что демократия не терпит никакого рабства, под рабством здесь у Платона понимается, скорее, услужливость (VIII 563 d).