Р. II 368 d – 369 а).

3. Слух

Сочетание логических понятий или невозможность их сочетания совершается так же, как и в речи, – одни звуки приходят в определенное и осмысленное сочетание, другие же не приходят (Soph. 252 е – 253 а). Точно так же сочетания или несочетания понятий подобны таким же результатам в области объединения музыкальных тонов (253 ab). Сущность дела выражается при помощи сочетания букв или звуков не самих по себе, но имеющих значения (Crat. 393 d). Диалектическое изучение одного и многого прямо иллюстрируется у Платона установлением определенного количества звуков, речевых и музыкальных, вместо отвлеченных принципов предела и беспредельного (Phileb. 16 b – 18 b). Справедливость и вообще настроена как благозвучный и гармоничный музыкальный аккорд (R. Р. IV 443de).

4. Питание

Однако душа не только видит солнечный свет истины и мрачные низины лжи. Платон весьма охотно пользуется в данном случае также и метафорами из области еды, питания, голода и насыщения. Душа питается знаниями, а софисты являются в этом смысле торговцами весьма плохой пищи (Prot. 313 cd). Крылья души "вскармливаются и взращиваются" божественным, то есть прекрасным, мудрым и доблестным и тому подобным (Phaedr. 246 de). Боги поднимаются на своих колесницах к небесной вершине на "праздничный пир" созерцания (247 ab). "Мысль бога питается разумом и чистым знанием, как и мысль всякой души... Поэтому она, когда видит сущее хотя бы время от времени, любуется им, питается созерцанием истины и блаженствует" (247 d). "Насладившись (буквально – "наевшись") созерцанием всего, что является подлинным бытием", душа приходит домой; а ее возничий ставит коней колесницы души к яслям, кормит амвросией и нектаром (247 е). Оставшиеся вне подлинной истины души "питаются только представлениями" (248 b). На лугах истины душа находит наилучшее питание (248 bс). При правильном питании душа сохраняет в себе космические обороты тождества и различия; но она их теряет, когда лишается правильной пищи ума и образованности (Tim. 44 с). Голодное тело насыщается хлебом и питьем, а душа насыщается "истинным знанием" (R. Р. IX 585 ab, 586 а). Желания души тоже основаны на своеобразном голоде и насыщении (IV 437 b – 438 b); "ненасытное всю жизнь искание" может приводить к "алчному копанию в своей душе", а также к погоне за разнообразной пищей и питьем, золотом и серебром, за сладострастным пресыщением, наподобие зверя (Legg. VIII 831 d – 832 а). Дурное и безнравственное искусство приводит к тому, что воины "питаются образами зла" и как бы поедают "дурную траву", и в результате такого собирания себе в пищу "многого и ненужного накопляют у себя в душе великое зло" (R. Р. III 401 bс). Правильный ветерок поэзии приводит к хорошему питанию души; а поэтому для души "главнейшая пища заключается в музыке", если кто питается правильно (401 d). Это правильное мусическое воспитание приводит к навыку правильно оценивать прекрасное и им питаться (401 е), и "в музыке есть для этого пища" (402 а).

5. Природа и жизнь

С картинами искусства, в свете которых Платон понимает свою эстетику, да и всю свою отвлеченную философию, соперничают и часто привлекаемые им образы природы и жизни.

"Открытое море красоты" должен представлять всякий, кто любит и мыслит (Phaedr. 210 d). В отрицательном смысле о "море слов", которым отличался Протагор, читаем в соответствующем диалоге (Prot. 338 а). Но тут образ сложнее: Сократу нужно ослабить "вожжи речей", чтобы они не были такими краткими; а Протагору "не надо натягивать все канаты и пускаться с попутным ветром в открытое море речей, потеряв из виду землю". Но о "глубоком и широком море речей" Платон говорит и в положительном смысле (Parm. 137 а).

Когда души вращаются по небосводу, они начинают видеть занебесное "поле истины", потому что там "на лугах" имеется для них наилучшая пища (Phaedr. 286 bс). В подземном мире суд происходит тоже "на лугу" (Gorg. 524 а). На небесном "лугу" происходит свидание душ, пришедших с неба и с земли (R. Р. X 614 е). О небесном "луге" имеются и другие тексты (616 b). Голова возничего "поднимается в занебесное место" (Phaedr. 248 а). Поэзия веет на нас легким и нежным ветерком как бы из здоровой местности (R. Р. III 401 cd).

Идея, распределяясь по отдельным вещам, нисколько не отчуждается от самой себя, как и день, хотя он тоже охватывает множество предметов (Parm. 131 ab). Завеса покрывает много предметов и является одной для всех, хотя это не мешает тому, чтобы каждый отдельный предмет покрывался только какой-нибудь частью этой завесы (там же). Если нет одного, рассуждает Платон (164 с – 166 с), то нет и ничего иного, и всякий отдельный момент этого иного будет дробиться в беспредельную, то есть вполне иррациональную, множественность. Здесь Платон для выражения понятия момента или элемента в области иного употребляет физический термин "масса" (ogcos) и говорит об ее "дроблении", подобно тому как во сне нечто единое вдруг рассыпается в неопределенное множество.