Скачать 56.34 Кбайт
Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах
Ибо конечная цель творения состоит в том, чтобы то,
что для себя не могло бы быть, было бы для себя, будучи возвышено к
существованию из тьмы как независимой от Бога основы. Отсюда необходимость
рождения и смерти. Бог отдает идеи, которые были в нем лишены
самостоятельной жизни, самости и не-сущему, чтобы, вызванные оттуда к
жизни, они вновь были бы в нем в качестве независимо существующих. Таким
образом основа производит в своей свободе разделение и творит суд (c r i s
i Vесть зло. Оно могло действовать только посредством добра (злоупотребляя
им), которое, не осознанное им самим, пребывало в нем. Живя, оно
пользовалось еще силами внешней природы, пытаясь посредством них творить, и
было еще косвенно причастно благости Бога. Умирая же, оно полностью
отделяется от добра и хотя еще остается в качестве вожделения вечного
голода и жажды деятельности, но выйти из состояния потенциальности уже не
может. Поэтому его состояние есть состояние небытия, состояние постоянного
уничтожения активности или того, что стремится в нем быть активным.
Следовательно, для реализации идеи конечного всестороннего совершенства нет
никакой необходимости в обращении зла в добро (восстановлении всех вещей),
ибо зло есть зло, лишь поскольку оно выходит за пределы потенциальности;
сведенное же к небытию или к состоянию потенциальности, оно есть то, чем
всегда должно было быть, т. е. базисом, подчиненным и в качестве такового
уже не находящимся в противоречии ни со святостью, ни с любовью Бога.
Поэтому конец откровения есть отторжение зла от добра, объявление его
полнейшей нереальностью. Напротив, поднятое из основы добро связывается в
вечное единство с изначальным добром; рожденные из тьмы на свет
присоединяются к идеальному началу как члены его тела, в котором это
идеальное начало полностью осуществляется и есть теперь всецело личное
существо. До тех пор пока сохранялась первоначальная двойственность,
творящее слово господствовало в основе, и этот период творения проходит
через все остальные периоды до самого конца. Если же двойственность
уничтожена разделением, слово, или идеальное начало, подчиняет себя и
ставшее с ним единым реальное духу и дух в качестве божественного сознания
живет одинаковым образом в обоих началах; так, в Писании говорится о
Христе: ибо ему надлежит царствовать доколе низложит врагов под ноги свои.
Последний враг, который уничтожается, есть смерть (ибо смерть была
необходима только для разделения, добро должно умереть, чтобы отделиться от
зла, а зло - чтобы отделиться от добра). Когда же все покорится Ему, тогда
и сам сын покорится Покорившему все Ему, да будет Бог вс° во вс°м. Ибо и
дух еще не есть наивысшее; он только дух или дуновение любви. Высочайшее же
- любовь. Любовь есть то, что было до того, как были основа и существующее
в качестве разделенных, но была еще не любовью, а - как бы нам ее
определить?
Мы достигли наконец высшей точки своего исследования. Уже давно мы слышим
вопрос: чему же должно служить то первое разделение между сущностью,
поскольку она есть основа, и сущностью, поскольку она существует? Ведь либо
для того и другого нет общего средоточия - тогда мы должны признать
абсолютный дуализм; либо такое средоточие есть - тогда оба они в конечном
рассмотрении вновь объединяются, и мы обретаем одну сущность для всех
противоположностей, абсолютное тождество света и тьмы, добра и зла, и все
те нелепые последствия, к которым неизбежно приходит каждая система разума
и на которые давно уже указывали и применительно к данной системе.
То, что мы полагаем по первому пункту, нами уже объяснено: до всякой основы
и всего существующего, следовательно, вообще до всякой двойственности
должна быть некая сущность; как бы можно было ее еще назвать, если не
праосновным или, скорее, безосновным (Ungrund)? Поскольку она предшествует
всем противоположностям, они не могут быть в ней ни различимыми, ни вообще
каким-либо образом наличествовать. Поэтому такая сущность не может быть
определена как тождество обоих начал, а только как их абсолютная
неразличенность. Большинство философов, достигая в своем рассмотрении
пункта, когда они вынуждены признать исчезновение всех противоположностей,
забывают, что эти противоположности действительно исчезли, и вновь
связывают их в качестве таковых с неразличенностью, которая ведь возникла
только благодаря их полному устранению. Неразличенность не есть продукт
противоположностей, они не содержатся в ней и implicite, она - особая,
свободная от всех противоположностей сущность, в которой все
противоположности уничтожаются, которая есть не что иное, как именно их
небытие, и поэтому имеет только один предикат, а именно отсутствие
предикатов, не будучи при этом ничто или не-вещью. Следовательно, они либо
действительно полагают не
что для себя не могло бы быть, было бы для себя, будучи возвышено к
существованию из тьмы как независимой от Бога основы. Отсюда необходимость
рождения и смерти. Бог отдает идеи, которые были в нем лишены
самостоятельной жизни, самости и не-сущему, чтобы, вызванные оттуда к
жизни, они вновь были бы в нем в качестве независимо существующих. Таким
образом основа производит в своей свободе разделение и творит суд (c r i s
i Vесть зло. Оно могло действовать только посредством добра (злоупотребляя
им), которое, не осознанное им самим, пребывало в нем. Живя, оно
пользовалось еще силами внешней природы, пытаясь посредством них творить, и
было еще косвенно причастно благости Бога. Умирая же, оно полностью
отделяется от добра и хотя еще остается в качестве вожделения вечного
голода и жажды деятельности, но выйти из состояния потенциальности уже не
может. Поэтому его состояние есть состояние небытия, состояние постоянного
уничтожения активности или того, что стремится в нем быть активным.
Следовательно, для реализации идеи конечного всестороннего совершенства нет
никакой необходимости в обращении зла в добро (восстановлении всех вещей),
ибо зло есть зло, лишь поскольку оно выходит за пределы потенциальности;
сведенное же к небытию или к состоянию потенциальности, оно есть то, чем
всегда должно было быть, т. е. базисом, подчиненным и в качестве такового
уже не находящимся в противоречии ни со святостью, ни с любовью Бога.
Поэтому конец откровения есть отторжение зла от добра, объявление его
полнейшей нереальностью. Напротив, поднятое из основы добро связывается в
вечное единство с изначальным добром; рожденные из тьмы на свет
присоединяются к идеальному началу как члены его тела, в котором это
идеальное начало полностью осуществляется и есть теперь всецело личное
существо. До тех пор пока сохранялась первоначальная двойственность,
творящее слово господствовало в основе, и этот период творения проходит
через все остальные периоды до самого конца. Если же двойственность
уничтожена разделением, слово, или идеальное начало, подчиняет себя и
ставшее с ним единым реальное духу и дух в качестве божественного сознания
живет одинаковым образом в обоих началах; так, в Писании говорится о
Христе: ибо ему надлежит царствовать доколе низложит врагов под ноги свои.
Последний враг, который уничтожается, есть смерть (ибо смерть была
необходима только для разделения, добро должно умереть, чтобы отделиться от
зла, а зло - чтобы отделиться от добра). Когда же все покорится Ему, тогда
и сам сын покорится Покорившему все Ему, да будет Бог вс° во вс°м. Ибо и
дух еще не есть наивысшее; он только дух или дуновение любви. Высочайшее же
- любовь. Любовь есть то, что было до того, как были основа и существующее
в качестве разделенных, но была еще не любовью, а - как бы нам ее
определить?
Мы достигли наконец высшей точки своего исследования. Уже давно мы слышим
вопрос: чему же должно служить то первое разделение между сущностью,
поскольку она есть основа, и сущностью, поскольку она существует? Ведь либо
для того и другого нет общего средоточия - тогда мы должны признать
абсолютный дуализм; либо такое средоточие есть - тогда оба они в конечном
рассмотрении вновь объединяются, и мы обретаем одну сущность для всех
противоположностей, абсолютное тождество света и тьмы, добра и зла, и все
те нелепые последствия, к которым неизбежно приходит каждая система разума
и на которые давно уже указывали и применительно к данной системе.
То, что мы полагаем по первому пункту, нами уже объяснено: до всякой основы
и всего существующего, следовательно, вообще до всякой двойственности
должна быть некая сущность; как бы можно было ее еще назвать, если не
праосновным или, скорее, безосновным (Ungrund)? Поскольку она предшествует
всем противоположностям, они не могут быть в ней ни различимыми, ни вообще
каким-либо образом наличествовать. Поэтому такая сущность не может быть
определена как тождество обоих начал, а только как их абсолютная
неразличенность. Большинство философов, достигая в своем рассмотрении
пункта, когда они вынуждены признать исчезновение всех противоположностей,
забывают, что эти противоположности действительно исчезли, и вновь
связывают их в качестве таковых с неразличенностью, которая ведь возникла
только благодаря их полному устранению. Неразличенность не есть продукт
противоположностей, они не содержатся в ней и implicite, она - особая,
свободная от всех противоположностей сущность, в которой все
противоположности уничтожаются, которая есть не что иное, как именно их
небытие, и поэтому имеет только один предикат, а именно отсутствие
предикатов, не будучи при этом ничто или не-вещью. Следовательно, они либо
действительно полагают не
|
|