| Авторы: |
Шеллинг Ф В Й |
Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах
Ф. В. Й. Шеллинг
ФИЛОСОФСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ О СУЩНОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СВОБОДЫ И СВЯЗАННЫХ С НЕЙ
ПРЕДМЕТАХ
(ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ). 1809
Последующее изложение нуждается, по мнению автора, лишь в немногих
предварительных замечаниях.
Так как к сущности духовной природы прежде всего относят разум, мышление и
познание, то противоположность между природой и духом естественным образом
рассматривалась сначала именно в этом аспекте. Твердая вера в то, что разум
свойствен только людям, убежденность в совершенной субъективности всякого
мышления и познания и в том, что природа полностью лишена разума и
способности мышления, наряду с господствующим повсюду механическим типом
представления - ибо вновь пробужденное Кантом динамическое начало перешло
лишь в некий высший вид механического и не было познано в своей
тождественности с духовным началом - достаточно оправдывают такой ход
мысли. Теперь корень противоположности вырван, и утверждение более
правильного воззрения может быть спокойно предоставлено общему
поступательному движению к более высокому познанию.
Настало время для выявления высшей или, скорее, подлинной противоположности
- противоположности между необходимостью и свободой, рассмотрение которой
только и вводит в глубочайшее средоточие философии.
После первого общего изложения своей системы (в "Журнале умозрительной
физики"), продолжение которого было, к сожалению, прервано внешними
обстоятельствами, автор данной работы ограничивался лишь натурфилософскими
исследованиями; поэтому, если не считать положенного в работе "Философия и
религия" начала, оставшегося ввиду неясности изложения недостаточно
отчетливым, он в настоящей работе впервые излагает с полной определенностью
свое понятие идеальной части философии; для того чтобы то первое сочинение
обрело свое значение, необходимо сопроводить его данным исследованием, в
котором уже в силу самой природы предмета неизбежно должны содержаться
более глубокие выводы о системе в целом, нежели в каких бы то ни было
исследованиях более частного характера.
Невзирая на то что автор до сего времени нигде (исключая его работу
"Философия и религия") не высказывал своего мнения о главных проблемах,
которые будут здесь затронуты,- о свободе воли, добре и зле, личности и т.
д., это не помешало кое-кому приписывать ему по собственному разумению
мнения, даже по своему содержанию совершенно не соответствующие
упомянутому, по-видимому, оставленному без всякого внимания сочинению.
Много неверного по ряду вопросов, в том числе и по рассматриваемым здесь,
было высказано якобы в соответствии с основными положениями автора также
его непрошеными так называемыми последователями.
Сторонников в собственном смысле слова, казалось бы, может иметь лишь
сложившаяся, законченная система. Такого рода систему автор до сих пор еще
нигде не предлагал вниманию читателей и разрабатывал лишь отдельные ее
стороны (причем их также часто лишь в какой-либо отдельной, например
полемической, связи). Тем самым он считал, что его сочинения следует
рассматривать как фрагменты целого, усмотреть связь между которыми возможно
при большей проницательности, чем присущая обычно сторонникам и большей
доброй воли, чем у противников. Поскольку единственное научное изложение
его системы осталось незавершенным, оно оказалось никем не понятым в своей
подлинной тенденции или понятым очень немногими. Тотчас после появления
этого фрагмента начались его дискредитация и искажение, с одной стороны,
пояснения, переработки и переводы - с другой, причем наибольшим злом было
переложение мыслей автора на некий якобы более гениальный язык (поскольку
именно в это время умами овладел совершенно безудержный поэтический
дурман). Теперь как будто наступило время более здравых порывов.
Возрождается стремление к верности, усердию, к глубине. Люди начинают
видеть в пустоте тех, кто рядился в сентенции новой философии, уподобляясь
героям французского театра или канатным плясунам, то, чем они являются в
действительности. Что касается тех, кто на всех рынках твердили, как напевы
под шарманку, ухваченное ими новое, то они вызвали наконец такое всеобщее
отвращение, что вскоре уже не найдут слушателей, особенно если критики, не
стремящиеся, впрочем, причинить зло, перестанут утверждать при слушании
каждой непонятной рапсодии, в которую вошли несколько оборотов известного
писателя, что она написана в соответствии с его основными положениями. Уж
лучше считать подобных рапсодов оригинальными писателями, в сущности ведь
все они хотят ими быть, а многие из них в известном смысле таковыми и
являются.
Пусть же данное сочинение послужит устранению ряда предвзятых мнений, с
одной стороны, и пустой, безответственной болтовни - с другой.
И наконец, мы хотели бы, чтобы те, кто открыто или замаскированно выступал
против автора в данном вопросе, изложили бы свое мнение столь же
откровенно, как это сделано здесь.
ФИЛОСОФСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ О СУЩНОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СВОБОДЫ И СВЯЗАННЫХ С НЕЙ
ПРЕДМЕТАХ
(ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ). 1809
Последующее изложение нуждается, по мнению автора, лишь в немногих
предварительных замечаниях.
Так как к сущности духовной природы прежде всего относят разум, мышление и
познание, то противоположность между природой и духом естественным образом
рассматривалась сначала именно в этом аспекте. Твердая вера в то, что разум
свойствен только людям, убежденность в совершенной субъективности всякого
мышления и познания и в том, что природа полностью лишена разума и
способности мышления, наряду с господствующим повсюду механическим типом
представления - ибо вновь пробужденное Кантом динамическое начало перешло
лишь в некий высший вид механического и не было познано в своей
тождественности с духовным началом - достаточно оправдывают такой ход
мысли. Теперь корень противоположности вырван, и утверждение более
правильного воззрения может быть спокойно предоставлено общему
поступательному движению к более высокому познанию.
Настало время для выявления высшей или, скорее, подлинной противоположности
- противоположности между необходимостью и свободой, рассмотрение которой
только и вводит в глубочайшее средоточие философии.
После первого общего изложения своей системы (в "Журнале умозрительной
физики"), продолжение которого было, к сожалению, прервано внешними
обстоятельствами, автор данной работы ограничивался лишь натурфилософскими
исследованиями; поэтому, если не считать положенного в работе "Философия и
религия" начала, оставшегося ввиду неясности изложения недостаточно
отчетливым, он в настоящей работе впервые излагает с полной определенностью
свое понятие идеальной части философии; для того чтобы то первое сочинение
обрело свое значение, необходимо сопроводить его данным исследованием, в
котором уже в силу самой природы предмета неизбежно должны содержаться
более глубокие выводы о системе в целом, нежели в каких бы то ни было
исследованиях более частного характера.
Невзирая на то что автор до сего времени нигде (исключая его работу
"Философия и религия") не высказывал своего мнения о главных проблемах,
которые будут здесь затронуты,- о свободе воли, добре и зле, личности и т.
д., это не помешало кое-кому приписывать ему по собственному разумению
мнения, даже по своему содержанию совершенно не соответствующие
упомянутому, по-видимому, оставленному без всякого внимания сочинению.
Много неверного по ряду вопросов, в том числе и по рассматриваемым здесь,
было высказано якобы в соответствии с основными положениями автора также
его непрошеными так называемыми последователями.
Сторонников в собственном смысле слова, казалось бы, может иметь лишь
сложившаяся, законченная система. Такого рода систему автор до сих пор еще
нигде не предлагал вниманию читателей и разрабатывал лишь отдельные ее
стороны (причем их также часто лишь в какой-либо отдельной, например
полемической, связи). Тем самым он считал, что его сочинения следует
рассматривать как фрагменты целого, усмотреть связь между которыми возможно
при большей проницательности, чем присущая обычно сторонникам и большей
доброй воли, чем у противников. Поскольку единственное научное изложение
его системы осталось незавершенным, оно оказалось никем не понятым в своей
подлинной тенденции или понятым очень немногими. Тотчас после появления
этого фрагмента начались его дискредитация и искажение, с одной стороны,
пояснения, переработки и переводы - с другой, причем наибольшим злом было
переложение мыслей автора на некий якобы более гениальный язык (поскольку
именно в это время умами овладел совершенно безудержный поэтический
дурман). Теперь как будто наступило время более здравых порывов.
Возрождается стремление к верности, усердию, к глубине. Люди начинают
видеть в пустоте тех, кто рядился в сентенции новой философии, уподобляясь
героям французского театра или канатным плясунам, то, чем они являются в
действительности. Что касается тех, кто на всех рынках твердили, как напевы
под шарманку, ухваченное ими новое, то они вызвали наконец такое всеобщее
отвращение, что вскоре уже не найдут слушателей, особенно если критики, не
стремящиеся, впрочем, причинить зло, перестанут утверждать при слушании
каждой непонятной рапсодии, в которую вошли несколько оборотов известного
писателя, что она написана в соответствии с его основными положениями. Уж
лучше считать подобных рапсодов оригинальными писателями, в сущности ведь
все они хотят ими быть, а многие из них в известном смысле таковыми и
являются.
Пусть же данное сочинение послужит устранению ряда предвзятых мнений, с
одной стороны, и пустой, безответственной болтовни - с другой.
И наконец, мы хотели бы, чтобы те, кто открыто или замаскированно выступал
против автора в данном вопросе, изложили бы свое мнение столь же
откровенно, как это сделано здесь.
|
|