Скачать 56.34 Кбайт
Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах
Ибо, для того чтобы любовь могла быть,
должна действовать основа, и действовать независимо от любви, для того
чтобы любовь реально существовала. Если бы любовь захотела сломить волю
основы, ей пришлось бы бороться с самой собой, она оказалась бы в
несогласии с самой собой и перестала бы быть любовью. Это принятие
действования основы - единственно допустимое мыслимое понятие, которое при
обычном отнесении его к человеку совершенно несостоятельно. Воля основы,
правда, тоже не может сломить любовь и не требует этого, хотя часто так
может казаться; ибо воля основы, отвратившаяся от любви, должна быть
собственной, особенной волей, чтобы любовь, когда она все-таки прорывается
через нее, как свет сквозь тьму, являлась бы в своем всемогуществе. Основа
есть только воля к откровению, но для того, чтобы откровение было, она
должна вызывать особенность и противоположность. Следовательно, воля любви
и воля основы становятся едины именно потому, что они разделены и каждая из
них изначально действует для себя. Поэтому воля основы сразу же в первом
творении возбуждает своеволие твари, чтобы дух, выступая как воля любви,
обнаружил нечто противостоящее ему, в чем он может осуществиться.
Вся природа убеждает нас в том, что произошло подобное возбуждение,
посредством которого жизнь только и обрела последнюю степень отчетливости и
определенности. Иррациональное и случайное, которое в формировании существ,
особенно органических, выступает в связи с необходимым, доказывает, что
здесь действовала не просто геометрическая необходимость, но участвовали
также свобода, дух и своеволие. Правда, повсюду, где есть стремление и
вожделение, обнаруживается и своего рода свобода сама по себе, и вряд ли
кто-нибудь предположит, что вожделение, составляющее основу каждой
особенной жизни в природе, и стремление сохранить себя не только вообще, а
в данном определенном существовании, лишь приданы уже сотворенному
созданию, а не были в нем самим творящим началом. Открытое эмпирическим
путем понятие базиса, которое будет играть важную роль в естествознании,
должно, получив научное признание, привести к понятию самости и понятию Я.
Однако в природе это случайные определения, которые могут быть объяснены
только из происшедшего в первом же акте творения возбуждения
иррационального, или темного начала твари, только из активизированной
самости. Откуда же в природе наряду с предобразованными нравственными
отношениями несомненные признаки зла, если власть его пробуждена лишь
человеком? Откуда явления, которые и независимо от того, что они опасны для
человека, возбуждают всеобщее отвращение? То, что удел всех органических
существ - разложение, может вполне рассматриваться не как изначальная
необходимость; связь сил, составляющих жизнь, могла бы по своей природе
быть также нерасторжимой, и если чему-либо предназначено быть perpetuum
mobile, то, по-видимому, тому созданию, которое собственными силами
восполняет ошибочно ставшее в нем. Между тем зло возвещает о себе в природе
только в своем действии; само оно в своем непосредственном явлении может
выявиться только в цели природы. Ибо, подобно тому как в изначальном
творении, которое есть не что иное, как рождение света, темное начало
должно было быть в качестве основы, чтобы из него (как из простой потенции
к actus) мог быть вознесен свет, должна быть другая основа и для рождения
духа, и поэтому второе начало тьмы, настолько более высокое, чем первое,
насколько дух выше света. Это начало и есть пробужденный в творении
посредством возбуждения темной основы природы дух зла, т. е. раздвоение
света и тьмы, которому дух любви противопоставляет теперь высшее идеальное
начало, как раньше он противопоставлял беспорядочному движению изначальной
природы свет. Ибо так же как самость в зле присвоила свет, или слово, и
именно поэтому являет себя как более высокая основа тьмы, и изреченное в
мир в противоположность злу слово должно принять человеческую природу, или
самость, и само стать личностью. Это происходит только посредством
откровения в самом определенном смысле слова; это откровение должно
обладать теми же ступенями, как первое проявление в природе, а именно чтобы
и здесь высшей вершиной откровения был человек, но человек в своем
первообразе и божественности, тот, который был вначале у Бога и в котором
созданы все остальные вещи и сам человек. Рождение духа есть царство
истории, подобно тому как рождение света есть царство природы. Те же
периоды творения, которые суть в одном, суть и в другом, и каждое из них -
подобие и объяснение другого. То же начало, которое было в первом творении
основой, есть и здесь - лишь в более высоком образе - росток и семя, из
которого развивается высший мир. Ведь зло - не что иное, как изначальная
основа существования, поскольку она стремится в сотворенном существе к
актуализации и, следовательно, в самом деле есть лишь более высокая
потенция действующей в природе основы.
должна действовать основа, и действовать независимо от любви, для того
чтобы любовь реально существовала. Если бы любовь захотела сломить волю
основы, ей пришлось бы бороться с самой собой, она оказалась бы в
несогласии с самой собой и перестала бы быть любовью. Это принятие
действования основы - единственно допустимое мыслимое понятие, которое при
обычном отнесении его к человеку совершенно несостоятельно. Воля основы,
правда, тоже не может сломить любовь и не требует этого, хотя часто так
может казаться; ибо воля основы, отвратившаяся от любви, должна быть
собственной, особенной волей, чтобы любовь, когда она все-таки прорывается
через нее, как свет сквозь тьму, являлась бы в своем всемогуществе. Основа
есть только воля к откровению, но для того, чтобы откровение было, она
должна вызывать особенность и противоположность. Следовательно, воля любви
и воля основы становятся едины именно потому, что они разделены и каждая из
них изначально действует для себя. Поэтому воля основы сразу же в первом
творении возбуждает своеволие твари, чтобы дух, выступая как воля любви,
обнаружил нечто противостоящее ему, в чем он может осуществиться.
Вся природа убеждает нас в том, что произошло подобное возбуждение,
посредством которого жизнь только и обрела последнюю степень отчетливости и
определенности. Иррациональное и случайное, которое в формировании существ,
особенно органических, выступает в связи с необходимым, доказывает, что
здесь действовала не просто геометрическая необходимость, но участвовали
также свобода, дух и своеволие. Правда, повсюду, где есть стремление и
вожделение, обнаруживается и своего рода свобода сама по себе, и вряд ли
кто-нибудь предположит, что вожделение, составляющее основу каждой
особенной жизни в природе, и стремление сохранить себя не только вообще, а
в данном определенном существовании, лишь приданы уже сотворенному
созданию, а не были в нем самим творящим началом. Открытое эмпирическим
путем понятие базиса, которое будет играть важную роль в естествознании,
должно, получив научное признание, привести к понятию самости и понятию Я.
Однако в природе это случайные определения, которые могут быть объяснены
только из происшедшего в первом же акте творения возбуждения
иррационального, или темного начала твари, только из активизированной
самости. Откуда же в природе наряду с предобразованными нравственными
отношениями несомненные признаки зла, если власть его пробуждена лишь
человеком? Откуда явления, которые и независимо от того, что они опасны для
человека, возбуждают всеобщее отвращение? То, что удел всех органических
существ - разложение, может вполне рассматриваться не как изначальная
необходимость; связь сил, составляющих жизнь, могла бы по своей природе
быть также нерасторжимой, и если чему-либо предназначено быть perpetuum
mobile, то, по-видимому, тому созданию, которое собственными силами
восполняет ошибочно ставшее в нем. Между тем зло возвещает о себе в природе
только в своем действии; само оно в своем непосредственном явлении может
выявиться только в цели природы. Ибо, подобно тому как в изначальном
творении, которое есть не что иное, как рождение света, темное начало
должно было быть в качестве основы, чтобы из него (как из простой потенции
к actus) мог быть вознесен свет, должна быть другая основа и для рождения
духа, и поэтому второе начало тьмы, настолько более высокое, чем первое,
насколько дух выше света. Это начало и есть пробужденный в творении
посредством возбуждения темной основы природы дух зла, т. е. раздвоение
света и тьмы, которому дух любви противопоставляет теперь высшее идеальное
начало, как раньше он противопоставлял беспорядочному движению изначальной
природы свет. Ибо так же как самость в зле присвоила свет, или слово, и
именно поэтому являет себя как более высокая основа тьмы, и изреченное в
мир в противоположность злу слово должно принять человеческую природу, или
самость, и само стать личностью. Это происходит только посредством
откровения в самом определенном смысле слова; это откровение должно
обладать теми же ступенями, как первое проявление в природе, а именно чтобы
и здесь высшей вершиной откровения был человек, но человек в своем
первообразе и божественности, тот, который был вначале у Бога и в котором
созданы все остальные вещи и сам человек. Рождение духа есть царство
истории, подобно тому как рождение света есть царство природы. Те же
периоды творения, которые суть в одном, суть и в другом, и каждое из них -
подобие и объяснение другого. То же начало, которое было в первом творении
основой, есть и здесь - лишь в более высоком образе - росток и семя, из
которого развивается высший мир. Ведь зло - не что иное, как изначальная
основа существования, поскольку она стремится в сотворенном существе к
актуализации и, следовательно, в самом деле есть лишь более высокая
потенция действующей в природе основы.
|
|