Скачать 56.34 Кбайт
Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах
Но
благодаря тому что самость есть дух, она вместе с тем поднята из тварности
в надтварность, она есть воля, которая зрит себя в полной свободе, уже не
орудие созидающей в природе универсальной воли, но есть над всякой природой
и вне ее. Дух выше света, ибо он возвышается в природе над единством света
и темного начала. Следовательно, будучи духом, самость свободна от обоих
начал. Однако она (или своеволие) лишь потому есть дух и тем самым свободна
и возвышается над природой, что действительно преобразована в изначальную
волю (свет); таким образом, хотя она (в качестве своеволия) еще остается в
основе (поскольку основа всегда должна быть), она - подобно тому как в
прозрачном теле возвышенная до тождества со светом материя не перестает от
этого быть материей (темным началом) - остается в ней только как носитель и
вместилище высшего начала, света. Благодаря тому, однако, что она имеет в
себе дух (поскольку дух властвует над светом и тьмой), самость может - если
этот дух не есть дух вечной любви - отделиться от света, или, иными
словами, своеволие может стремиться к тому, чтобы в качестве частной воли
быть тем, что оно есть лишь в тождестве с универсальной волей; быть тем,
что оно есть лишь постольку, поскольку оно остается в центре (так, как
покоящаяся воля в тихой основе природы именно потому и есть универсальная
воля, что она остается в основе) и на периферии или в качестве сотворенного
(ибо воля тварей в самом деле вне основы, но тем самым есть только частная
воля, она не свободна, а связана). Следовательно, таким образом в воле
человека происходит отделение ставшей духовной самости (поскольку дух выше
света) от света, т. е. разделение начал, неразрывно соединенных в Боге.
Если же, напротив, своеволие человека остается в качестве центральной воли
в основе и божественное отношение начал, таким образом, не нарушается
(подобно тому как в центре природы воля никогда не возвышается над светом,
но остается под ним в основе как базис) и если вместо духа раздора, который
хочет отделить собственное начало от всеобщего, в своеволии царит дух
любви, то воля божественна по своему характеру и типу. Что именно названное
возвышение своеволия и есть зло, явствует из следующего. Воля, которая
выступает из своей сверхприродности, чтобы, будучи всеобщей волей, сделать
себя также частной и тварной, стремится перевернуть отношение начал,
возвысить основу над причиной, использовать дух, который она получила лишь
для центра, вне его и против твари, из чего происходит разрушение в самой
воле и вне ее. Волю человека надлежит рассматривать как связь между живыми
силами; до тех пор пока она сама остается в своем единстве с универсальной
волей, эти силы также пребывают в божественной мере и равновесии. Но едва
только своеволие отклоняется от центра как от предназначенного ему места,
разрывается и связь между силами; вместо нее теперь господствует лишь
частная воля, которая уже не способна, подобно изначальной воле, объединить
силы, подчинив их себе, и должна поэтому стремиться сформировать или
составить из отделившихся друг от друга сил, из восставшего войска
вожделений и страстей (поскольку каждая единичная сила есть также страсть и
желание), собственную обособленную жизнь, а это возможно, ибо в зле все еще
сохраняется первая связь сил, основа природы. Но так как эта жизнь все-таки
не может быть подлинной - она могла бы быть таковой только при
первоначальном отношении начал,- то возникает, правда, собственная, но
ложная жизнь, жизнь во лжи, порождение беспокойства и гибели. Наиболее
близким подобием ее является болезнь; в качестве беспорядка, привнесенного
в природное состояние человека злоупотреблением свободой, она есть истинное
подобие зла или греха. Болезнь в универсальных масштабах возникает всегда
только тогда, когда на поверхность выходят скрытые силы основы, когда
раздражимое начало, которое должно было пребывать в безмолвии глубин в
качестве внутренней связи сил, само активизируется или когда возбужденный
архей покидает свою обитель в центре и выходит на периферию. Напротив,
всякое коренное лечение состоит в восстановлении отношения периферии к
центру, и переход болезни к здоровому состоянию может, собственно говоря,
совершиться только посредством противоположного, а именно посредством
возвращения отделенной и единичной жизни во внутренний свет сущности, где
снова происходит разделение (кризис). Болезнь единичного также возникает
лишь из-за того, что то, что имеет свою свободу или жизнь только для того,
чтобы оставаться в рамках целого, стремится быть для себя. Зло, как и
болезнь, не есть нечто сущностное, собственно говоря, оно - не более чем
видимость жизни, как бы мимолетное ее явление, подобное метеору, колебание
между бытием и небытием; тем не менее для чувства оно вполне реально.
Недавно то единственно правильное понятие зла, согласно которому оно
основано на положительном обращении или перемещении начал, вновь выдвинул и
пояснил глубокими физиологическими аналогиями, в частности аналогией с
болезнью, прежде всего Франц Баадер.
благодаря тому что самость есть дух, она вместе с тем поднята из тварности
в надтварность, она есть воля, которая зрит себя в полной свободе, уже не
орудие созидающей в природе универсальной воли, но есть над всякой природой
и вне ее. Дух выше света, ибо он возвышается в природе над единством света
и темного начала. Следовательно, будучи духом, самость свободна от обоих
начал. Однако она (или своеволие) лишь потому есть дух и тем самым свободна
и возвышается над природой, что действительно преобразована в изначальную
волю (свет); таким образом, хотя она (в качестве своеволия) еще остается в
основе (поскольку основа всегда должна быть), она - подобно тому как в
прозрачном теле возвышенная до тождества со светом материя не перестает от
этого быть материей (темным началом) - остается в ней только как носитель и
вместилище высшего начала, света. Благодаря тому, однако, что она имеет в
себе дух (поскольку дух властвует над светом и тьмой), самость может - если
этот дух не есть дух вечной любви - отделиться от света, или, иными
словами, своеволие может стремиться к тому, чтобы в качестве частной воли
быть тем, что оно есть лишь в тождестве с универсальной волей; быть тем,
что оно есть лишь постольку, поскольку оно остается в центре (так, как
покоящаяся воля в тихой основе природы именно потому и есть универсальная
воля, что она остается в основе) и на периферии или в качестве сотворенного
(ибо воля тварей в самом деле вне основы, но тем самым есть только частная
воля, она не свободна, а связана). Следовательно, таким образом в воле
человека происходит отделение ставшей духовной самости (поскольку дух выше
света) от света, т. е. разделение начал, неразрывно соединенных в Боге.
Если же, напротив, своеволие человека остается в качестве центральной воли
в основе и божественное отношение начал, таким образом, не нарушается
(подобно тому как в центре природы воля никогда не возвышается над светом,
но остается под ним в основе как базис) и если вместо духа раздора, который
хочет отделить собственное начало от всеобщего, в своеволии царит дух
любви, то воля божественна по своему характеру и типу. Что именно названное
возвышение своеволия и есть зло, явствует из следующего. Воля, которая
выступает из своей сверхприродности, чтобы, будучи всеобщей волей, сделать
себя также частной и тварной, стремится перевернуть отношение начал,
возвысить основу над причиной, использовать дух, который она получила лишь
для центра, вне его и против твари, из чего происходит разрушение в самой
воле и вне ее. Волю человека надлежит рассматривать как связь между живыми
силами; до тех пор пока она сама остается в своем единстве с универсальной
волей, эти силы также пребывают в божественной мере и равновесии. Но едва
только своеволие отклоняется от центра как от предназначенного ему места,
разрывается и связь между силами; вместо нее теперь господствует лишь
частная воля, которая уже не способна, подобно изначальной воле, объединить
силы, подчинив их себе, и должна поэтому стремиться сформировать или
составить из отделившихся друг от друга сил, из восставшего войска
вожделений и страстей (поскольку каждая единичная сила есть также страсть и
желание), собственную обособленную жизнь, а это возможно, ибо в зле все еще
сохраняется первая связь сил, основа природы. Но так как эта жизнь все-таки
не может быть подлинной - она могла бы быть таковой только при
первоначальном отношении начал,- то возникает, правда, собственная, но
ложная жизнь, жизнь во лжи, порождение беспокойства и гибели. Наиболее
близким подобием ее является болезнь; в качестве беспорядка, привнесенного
в природное состояние человека злоупотреблением свободой, она есть истинное
подобие зла или греха. Болезнь в универсальных масштабах возникает всегда
только тогда, когда на поверхность выходят скрытые силы основы, когда
раздражимое начало, которое должно было пребывать в безмолвии глубин в
качестве внутренней связи сил, само активизируется или когда возбужденный
архей покидает свою обитель в центре и выходит на периферию. Напротив,
всякое коренное лечение состоит в восстановлении отношения периферии к
центру, и переход болезни к здоровому состоянию может, собственно говоря,
совершиться только посредством противоположного, а именно посредством
возвращения отделенной и единичной жизни во внутренний свет сущности, где
снова происходит разделение (кризис). Болезнь единичного также возникает
лишь из-за того, что то, что имеет свою свободу или жизнь только для того,
чтобы оставаться в рамках целого, стремится быть для себя. Зло, как и
болезнь, не есть нечто сущностное, собственно говоря, оно - не более чем
видимость жизни, как бы мимолетное ее явление, подобное метеору, колебание
между бытием и небытием; тем не менее для чувства оно вполне реально.
Недавно то единственно правильное понятие зла, согласно которому оно
основано на положительном обращении или перемещении начал, вновь выдвинул и
пояснил глубокими физиологическими аналогиями, в частности аналогией с
болезнью, прежде всего Франц Баадер.
|
|