Тогда мифология была бы все же чем-то
лишь искаженным - разрушенным, разодранным прасознанием. Правда, прежде под
монотеизмом, который будто бы разложился в многобожие, понимали монотеизм
исторический - он, как предполагали, существовал в какую-то эпоху
человеческого рода. Но с таким монотеизмом нам пришлось распрощаться. Зато
тем временем мы приняли существование сущностного, т. е. потенциального,
монотеизма прасознания. Так, может быть, этот монотеизм разрушился в
теогониче-ском процессе, а тогда мы могли бы сказать: те самые потенции,
которые в своем совокупном действии и в своем единстве обращают сознание в
сознание, полагающее Бога,- те самые потенции, расходясь, становятся
причинами процесса, в котором полагаются Боги, следовательно, возникает
мифология.

Но давайте задумаемся: как в том процессе, какой мы принимаем, могло бы
разрушаться истинное единство, если, напротив, разъяснено, что процесс
заключался в разрушении ложной единости как таковой, а это разрушение само
было лишь средством, лишь переходом - ни с какой иной целью, кроме как с
целью восстановления истинного единства, воссоздания и в конечном счете
осуществления в сознании того самого монотеизма, который поначалу был лишь
сущностным или потенциальным?

Против этого можно возразить следующее. Мифология - это
сущностно-сукцессивный политеизм, а таковой может возникать лишь в
результате действительного последования потенций, последования, в котором
каждая предшествующая потенция требует последующей, последующая
восполняется предшествующей и, наконец, вновь полагается истинное единство;
однако именно это последовательное выступление составляющих и
восстанавливающих единство потенций и есть ведь не что иное, как
расхождение, или же оно по меньшей мере предполагает, что потенции уже
разошлись внутри себя.

Последнее можно было бы признать, с тем, однако, добавлением, что такое
расхождение совершается не в процессе, порождающем мифологию, потому что в
нем, в этом процессе, потенции следуют друг за другом лишь для того, чтобы
вновь полагать и порождать единство. Поэтому смысл процесса не в
расхождении, но, напротив, в схождении полагающих единство моментов; сам
процесс состоит не в разделении, а в объединении разделенного. Повод к
такому процессу подает, по всей видимости, потенция, которая овладевает
сознанием совершенно, исключая все иные, причем так, что сознание не
подозревает об этом; но вот именно эта самая снимающая пока истинное
единство потенция преобразуется - она смещается со своего исключительного
места и преодолевается процессом - преобразуется в такую потенцию, которая
полагает теперь единство уже не просто молчаливо, неявно, но действительно,
т. е., как я обычно говорю, cum ictu et actu, так что полагаемый тем самым
монотеизм - это теперь монотеизм действительный, возникший и одновременно
постигнутый - предметный для самого сознания. То ложное, чем полагается
напряженность, что подает повод к процессу, таким образом, дано еще до
процесса; в процессе же как таковом (а в этом-то все и дело!) нет поэтому
ничего ложного, а есть лишь истина, ведь это процесс восстанавливающейся и
благодаря этому осуществляющейся истины; итак, не в отдельном, правда,
моменте истина, иначе не было бы необходимости в поступательном движении к
следующему моменту, не было бы нужды в процессе; однако в самом этом
процессе порождается, а потому и есть в нем - как порождающаяся - истина,
конец самого процесса, истина, которую, как завершенную, содержит,
следовательно, в себе процесс в целом.

Находя совершенно невозможным отыскать истину в мифологии, как она есть,
решались в лучшем случае узнавать в ней истину искаженную, однако сама
невозможность отыскать истину проистекала именно оттого, что отдельные
представления рассматривались как таковые, не в их последовательности, но в
их абстрактности, т. е. оттого, что их не возвышали до понятия процесса.
Можно признавать, что отдельное в мифологии - ложно, однако от этого не
ложно целое в его последнем разумении, не ложно целое, рассмотренное как
процесс. Сукцессивный политеизм - это лишь путь к новому порождению
истинного единства, многобожие как таковое лишь акцидентально, и такая
акцидентальность вновь снимается в целом (если иметь его в виду); не в
многобожии интенция процесса. Поэтому же можно было бы сказать и так:
ложное в мифологии наличествует лишь в силу неверного понимания процесса,
или, иначе, оно обретается лишь в растащенном, в рассмотренном по
отдельности, но ведь это лишь порок наблюдателя, который видит мифологию
только с внешней стороны, а не в ее сущности (в процессе); этот порок
объясняет ложный взгляд на мифологию, а не ее саму.

Чтобы наглядно пояснить это, можно было бы сравнить моменты мифологии с
отдельными тезисами философии.