Тут нет места для откровения, потому что понятие
откровения выражает некоторое совершение, временной процесс, тогда между
человеком и Богом не могло происходить ничего такого, что отделяло бы и
удаляло бы человека от Бога, а нечто подобное должно иметь место, чтобы
стало возможным откровение, ведь откровение - это актуальное (основанное на
"акте") отношение, а в том случае мыслимо лишь сущностное отношение; акт
бывает лишь там, где есть сопротивление, где есть нечто подлежащее
отрицанию и снятию. Помимо всего прочего, если бы первозданный человек не
был уже сам по себе сознанием Бога, если бы приходилось особенным актом
доводить до него сознание Бога, то тем, кто полагает так, пришлось бы
утверждать первозданный атеизм человеческого сознания, что решительно
расходилось бы с их же собственным мнением; и вообще у меня был случай
убедиться в том, что, за исключением тех, кто вольно или невольно
преследует единственную цель - придать наивозможно широкий смысл принципу
предания, большинство людей выводят и науку и религию из откровения, просто
полагая, что тем самым делают нечто душеспасительное и доставляют
приятность благочестивым ушам.

Итак, до той поры, до того изначального отношения человека к Богу понятие
откровения невозможно распространять. Однако, кроме всего прочего,
принимают еще, что человек по своей собственной вине был изгнан из рая, т.
е. лишился изначального состояния чисто сущностного отношения к Богу.
Однако немыслимо, чтобы это произошло и чтобы он, человек, сам не сделался
другим и Бог не сделался иным для него, т. е. это событие немыслимо без
изменения религиозного сознания, и если доверять рассказу об этом событии в
Книге Бытия, рассказу, который всякого, кто разумеет его, наполняет
восхищением и, как ни понимай его, несомненно, содержит одно из глубочайших
откровений (потому что нельзя не замечать в различных частях и местах
Ветхого завета, несмотря на однородность в целом, весьма различных степеней
религиозного озарения); итак, если доверять этому рассказу, то происшедшее
тогда изменение сознания как раз соответствует тому, что мы назвали
относительным монотеизмом. "И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один
из Нас" (Быт. 3, 22),- как понимать нам эти слова? Не иначе, как: он, Адам,
уже не подобен целому божеству, но лишь одному из "нас", элоимов. Однако
каково бытие, таково и сознание (а отношение, в каком оказывается человек в
своем сознании к Богу, основывается именно на подобии его бытия и бытия
божественного; итак, в тех словах,- чтобы не припоминать аксиому: познается
по мере познающего,- в тех словах одновременно содержится и то, что
сознание находится в отношении лишь к одному в Боге, а не к целому
божеству; но не это ли названо у нас относительным монотеизмом?

Итак, против утверждения о том, что относительный монотеизм первоначального
человечества "предвосхищен" откровением, выступает бесхитростный и
искренний рассказ в книге, которую верующие в откровение почитают
откровенной; тем самым против него выступает само откровение, и мы, вместо
того, чтобы опасаться с этой стороны препятствия для нашего развития, мы,
напротив, призовем к себе на помощь откровение, т. е. книги, считающиеся
откровенными,- и вообще, раз заговорив об отношении мифологии и откровения
к языку, мы не сдвинемся с этой точки, пока не проясним такое отношение
настолько, насколько это сейчас возможно для нас.






Лекция 7

СЕДЬМАЯ ЛЕКЦИЯ




Подтверждение предыдущего Книгами Моисея.- Значение всемирного потопа.-
Монотеизм Авраама не абсолютно немифологичен.



Разойдясь с теми, кто, судя о первозданном состоянии человеческого рода,
доверяет лишь откровению, мы можем почитать великим счастьем для нашего
исследования то, что наши утверждения столь решительно подкрепляются самими
же книгами Моисеевыми,- так, уже первое из них - о том, что с самого
"начала истории" (как верно назвал грехопадение Кант) в сознании человека
абсолютно-единое было замещено относительно-единым; равным образом лишь
ложной гипотезой, одной среди многих, будет попытка утверждать (как это
обычно происходит), что в сознании первого человека познание Бога было чище
и совершеннее, нежели в сознании последующих людей,- совсем напротив,
следовало бы говорить, что сознание относительно-единого у первого человека
и его ближайших потомков было более величественным, чистым, совершенным и
незамутненным, нежели у позднейших поколений, именно потому, что первым
относительно-единый Бог являлся еще не как таковой, тогда как к сознанию
последующих приблизился уже второй Бог. В первом случае не могло возникать
и тени сомнения в том, что сопряженность с относительно-единым - это
истинная религия.