— Они, конечно, имеют совсем другую структуру, чем богоявления Джойса. Но речь также идет о двух рядах: настоящего прошедшего (Комбрэ, как он был прожит) и актуального настоящего. Конечно, если оставаться на первом уровне эксперимента, то между двумя рядами существует сходство (печенье "мадлен", чаепитие) и даже тождество (вкус как не только сходное, но тождественное себе качество в обоих случаях). Но секрет не в этом. Вкус обладает властью лишь потому, что он облекает нечто = х, уже неопределимое тождеством: оно облекает Комбрэ таким, каким он есть в себе, фрагмент чистого прошлого в своей двойной несводимости к тому настоящему, которым оно было (восприятие) и к актуальному настоящему, где его можно было бы вновь увидеть или воспроизвести (сознательная память). Поскольку этот Комбрэ в-себе определяется собственным сущностным различием, "качественным различием", о котором Пруст говорит, что оно существует не "на поверхности земли", а лишь в особой глубине. Именно оно производит, упаковываясь, тождественность качества как подобия рядов. Итак, тождество и подобие являются здесь всего лишь результатом дифференсирующего. И если оба ряда следуют друг за другом, то по отношению к Комбрэ в-себе как объекту = х, вызывающему резонанс, они, наоборот, сосуществуют. Случается, что резонанс рядов выходит на превосходящий их инстинкт смерти: ботинок и воспоминание о бабушке. Эрос образуется резонансом, но превосходит себя в инстинкте смерти, образованном амплитудой усиленного движения (инстинкт смерти великолепно воплотится в произведении искусства, по ту сторону эротических опытов бессознательной памяти). Прустовская формулировка "немного времени в чистом виде" означает, прежде всего, чистое прошлое, бытие в-себе прошлого, то есть эротический синтез времени; но более глубинно означает чистую и пустую форму времени, высший синтез Инстинкта смерти, ведущий к вечному возвращению во времени.

155

"дифференсирующим" слов первого уровня и с "несходством" их значений. Он к тому же значим лишь в той степени, в которой претендует не на высказывание вообще, а на высказывание смысла сказанного. Но языковый закон, каким он выступает в репрезентации, исключает такую возможность; смысл слова может быть высказан лишь другим словом, полагающим первое в качестве объекта. Отсюда парадоксальная ситуация: лингвистический предшественник относится к своего рода метаязыку и может быть воплощен только в слове, лишенном смысла, с точки зрения рядов вербальной репрезентации первого уровня. Это и есть припев. Это двойное состояние эзотерического слова, высказывающего свой смысл, лишь представляясь и представляя его как бес-смыслицу, хорошо выявляет постоянное смещение смысла и его маскировку в рядах. Так что эзотерическое слово — это сугубо лингвистический объект = х, но объект = х структурирует психический опыт как языковой при условии учета постоянных невидимых и молчаливых смещений лингвистического смысла. Все вещи некоторым образом говорят и имеют смысл при условии, что слово в то же время молчит о себе или, скорее, в слове молчит смысл. В своем прекрасном романе Космос Гомбрович показывает, каким образом два ряда гетерогенных различий (подвешиваний и отверстий) настойчиво просят об установлении между ними контакта путем различных знаков, вплоть до установления скрытого предшественника (убийство кота), действующего здесь как дифференсирующее их различий, как смысл, воплощенный, однако, в абсурдном представлении, исходя из которого будут приведены в действие динамические силы, в системе Космоса начнут происходить события, которые найдут конечный выход в инстинкте смерти, превосходящем ряды29. Так выявляются условия, при которых книга — космос, а космос — книга. Через многообразные техники у Джойса развивается высшее тождество, которое можно найти и у Борхеса или Гомбровича: хаос = космос.

Каждый ряд образует историю: не различные точки зрения на одну и ту же историю, подобно взглядам на город у Лейбница, но полностью различающиеся истории, развивающиеся одновременно. Основные ряды — расходящиеся. Не в относительном смысле, когда достаточно повернуть назад, чтобы найти точку сходимости; но абсолютно расходящиеся в том смысле, что точка сходимости, горизонт сходимости находится в хаосе, всегда смещаясь в этом хаосе. Сам хаос наиболее позитивен, в то время как расхождение — объект утверждения. Он совпадает с великим произведением, которое удерживает
___________
29 Gombrowicz W. Cosmos. P., 1966. Предисловие к Космосу намечает теорию разрозненных рядов, их резонанса и хаоса. Сошлемся также на тему повторения в Ferdydurke. Р., 1958. Р. 76—80.

156

все сложные ряды, подтверждая и усложняя все синхронные ряды. (Не удивительно, что Джойс питал такой интерес к Бруно, теоретику complicatio*). Троица усложнение—объяснение—включение свидетельствует о системе в целом, то есть хаосе, который владеет всем; входящих и выходящих из него расходящихся рядах; соотносящем их дифференсирующем.