Эволюция не совершается в открытой среде, только неразвитый развивается. Быть может, кошмар — это психический динамизм, вынести который не смогли бы ни бодрствующий человек, ни даже мечтатель, но лишь заснувший глубоким сном, сном без сновидений. В этом смысле нет уверенности в том, что мышление, создающее собственный динамизм философской системы, может быть отнесено, как в картезианском cogito, к законченному, сформированному субстанциальному субъекту: мышление относится, скорее, к тем грозным движениям, которые могут быть перенесены лишь в условиях личностного субъекта. Система включает лишь подобных субъектов, так как только они могут осуществить вынужденные движения как жертвы выражающих его динамизмов. Даже философ — личиночный субъект собственной системы. Так что система не определяется только окаймляющими ее гетерогенными рядами, либо соединением, резонансом и усиленным движением, которые задают ее параметры; система определяется населяющими ее субъектами

151

и наполняющими ее динамизмами, и, наконец, качествами и протяженностью, вырастающими из этих динамизмов.

Но остается главная трудность: действительно ли в этих интенсивных системах именно различие соотносит различие с различием? Соотносит ли различие различия различие с собой без какого-либо опосредования? Не правда ли, мы говорим об установлении контакта между гетерогенными рядами, о соединении и резонансе лишь при условии минимума сходства между рядами и тождества в агенте, осуществляющем коммуникацию? Разве не делает любую операцию невозможной "слишком" большое различие между рядами? Не обречены ли мы найти особую точку, где различие мыслится лишь благодаря сходству различающихся вещей и тождественности третьего? Здесь мы должны уделить особое внимание соответствующей роли различия, сходства и тождества. Прежде всего — каков этот агент, эта сила, осуществляющие коммуникацию? Молния сверкает при различии напряжения, ему предшествует невидимый, неощутимый темный предшественник, предопределяющий дорогу, идущую вспять, никуда. Подобно этому любая система включает темного предшественника, обеспечивающего коммуникацию крайних рядов. Мы увидим, что, в соответствии с многообразием систем, эта роль выполняется очень разными определениями. Но нужно в любом случае узнать, как предшественник выполняет эту роль. Несомненно, имеется тождество предшественника и подобие рядов, между которыми он устанавливает контакт. Но это "имеется" остается совсем не определенным. Являются ли здесь тождество и подобие условиями или, напротив, результатами действий темного предшественника, который обязательно спроецирует иллюзию фиктивного тождества на себя, а на объединяемые им ряды — иллюзию ретроспективного сходства? Не будут ли тогда тождество и подобие лишь неизбежными иллюзиями, то есть понятиями мышления, свидетельствующими о нашей неистребимой привычке мыслить различие исходя из категории представления, потому что невидимый предшественник и его действие скрылись, одновременно скрывая в-себе как истинную сущность различия. При заданности двух гетерогенных рядов, двух рядов различий, предшественник действует как дифференсирующий эти различия. Именно так он непосредственно соотносит их благодаря собственной силе. Он — в-себе различия или "различно различный", то есть различие второго уровня, различие с собой, которое соотносит различное с различным самим по себе. Поскольку дорога, которую прокладывает этот предшественник, невидима и станет видимой только ретроспективно, покрытая и пройденная феноменами, вводимыми в систему, то у него нет иного места, кроме того, где его "недостает", иного тождества, кроме того, которого

152

ему недостает: этот именно объект = х, которого "нет на месте", как недостает ему и тождественности. Так что логическое тождество, абстрактно сообщаемое ему рефлексией, и физическое подобие, сообщаемое рефлексией объединяемым предшественником рядам, выражают лишь статистический результат его воздействий на систему в целом, то есть способ, с помощью которого он необходимо прячется за своими собственными результатами, поскольку постоянно смещается в себе и постоянно маскируется в рядах. Таким образом, мы не можем считать, что тождество третьего и сходство частей являются условием бытия различия и мышления о нем; они — лишь условие представления о нем, искаженно отражающего это бытие и мышление подобно тому, как оптический эффект замутняет истинный статус состояния самого по себе.

Мы называем несоответствующим темного предшественника, различием в себе второго уровня, соотносящего разнородные или разрозненные ряды. Пространство его смещений и процесс его маскировки в каждом случае определяют относительную величину соотносимых различий. Хорошо известно, что в некоторых случаях (в некоторых системах) различие различий, введенных в игру, может быть "очень большим", а в других системах оно должно быть "очень малым" . Но было бы ошибкой усматривать во втором случае чистое выражение предварительного требования подобия, которое в первом случае только ослабевает, распространяясь в мировых масштабах.