14. В аллее терний ты встретишь власяницы, вретища, бичи для умерщвления плоти, личины, собрания благочестивых раздумий, мистических побрякушек, наставления, как предохранить свое платье от пятен или как его очистить, и великое множество поучений, как носить повязку, чтобы она не сползала,— поучений, которые бесполезны для глупцов и среди которых нет ни одного, полезного для здравомыслящих людей.

15. Аллея цветов усеяна картами, домино, серебром, драгоценными камнями, украшениями, волшебными сказками и романами; куда ни взглянешь, ложа из свежей зелени и нимфы, чьи прелести, отвергнешь ты их или нет, не сулят ничего страшного.

16. В каштановой аллее ты найдешь сферы, глобусы, телескопы, книги, тень и безмолвие.

17. Пробудившись от глубокого сна, во время которого вербуют в войско, человек оказывается на терновой тропе, одетым в белый плащ, на глазах у него красуется повязка. Легко себе представить, сколь неудобно пробираться ощупью сквозь колючие кустарники и крапиву. А между тем есть солдаты, которые на каждом шагу благословляют провидение, пославшее их сюда, и искренне радуются беспрестанным царапинам, которые им приходится получать; они редко поддаются искушению запачкать свое платье и никогда не пробуют приподнять или разорвать повязку; они твердо верят, что, чем хуже видишь, тем прямее идешь и что когда-нибудь государь отблагодарит их столько же за бездействие их глаз, сколько за их усердное попечение о своем платье.

18. И кто бы мог подумать? Эти безумцы счастливы. Они нисколько не сожалеют об утрате органа, цену которого не знают; они считают повязку драгоценным украшением; они скорее пролили бы свою кровь до последней капли, чем расстались бы с этой повязкой; они радуются при мысли о белизне своего платья; привычка делает их нечувствительными к шипам, и они проходят свой путь, распевая в честь государя песни, очень старинные и не потерявшие своей красоты.

19. Пусть они остаются при своих предрассудках; было бы слишком рискованно открыть им глаза; может быть, всей своей добродетелью они обязаны своему ослеплению. Если снять с их глаз повязку, кто знает, будут ли они по-прежнему так заботиться о своем платье? Иной человек, прославившийся в терновой аллее, был бы, может быть, прогнан сквозь строй в цветочной или каштановой; и наоборот, возможно, что человек, отличившийся в одной из двух последних аллей, был бы достоин бичевания в первой.

20. На дорожках, подводящих к этой мрачной тропе, ты встретишь людей, которые тщательно ее изучили; они хвалятся тем, что знают ее, и знакомят с ней прохожих, но не так наивны, чтобы самим идти по ней.

21. Это вообще самая скверная порода людей, какую я только знаю. Спесивые, скупые, лицемерные, коварные, мстительные, а главное, сварливые, они унаследовали от блаженной памяти брата Жана Дезантоммёра тайну, как убивать своих врагов древком знамени; бывают минуты, когда они умертвили бы друг друга из-за одного слова, если бы им любезно разрешили это сделать. Им удалось, не знаю как, убедить новобранцев, что они обладают исключительной привилегией очищать платья, и благодаря этому они сделались крайне необходимыми для людей с завязанными глазами, которые легко верят на слово, что их платье запачкано.

22. Эти ханжи днем торжественно прогуливаются по терновой аллее, а ночи преспокойно проводят в цветочной. Они утверждают, что какими-то государевыми законами им воспрещено иметь собственных жен; но они не удосужились прочесть в тех же законах, что прикасаться к чужим женам им точно так же воспрещается, и поэтому охотно ласкают жен путников. Ты не поверишь, сколько им требуется предосторожностей, чтобы скрыть эти похождения от своих ближних, ибо они усердно занимаются тещ что срывают маски друг с друга. Когда им это удается, что бывает нередко, в их аллее начинают по этому поводу благочестиво вздыхать, в цветочной громко хохочут, а в нашей лукаво посмеиваются. Если из-за их проделок мы теряем кое-кого из наших, то это искупается для нас тем, что мы можем поднять их на смех; ибо, к стыду рода человеческого, острая шутка опасна для людей не меньше, а даже больше, чем рассуждение.

23. Чтобы дать тебе о них еще более точное представление, я должен теперь описать, как эта весьма многочисленная корпорация вожатых образует своего рода главный штаб с высшими и низшими чинами, с большим или меньшим жалованьем в зависимости от ранга, с различными флагами и мундирами. Разнообразию тут нет пределов.

24. Во-первых, существует вице-король, который из боязни занозить себе ступни, ставшие слишком изнеженными, передвигается только в колеснице или на носилках. Он учтиво называет себя смиренным слугой всех, но не возражает, когда его приспешники заявляют, что все кругом его рабы; они повторяют это так часто, что уверили в этом наконец глупцов, то есть очень многих людей. Правда, на некоторых участках аллеи терний встречаются новобранцы, у которых повязка начинает протираться; они оспаривают мнимое право вице-короля на деспотическую власть, выдвигая против него старые документы, где содержится решение собрания Генеральных штатов.