41. Старый пастух, опираясь на поддержку одного из своих братьев, которого он обеспечил крупным доходом, ставшим наследственным в его семье, захотел насильственно подчинить своих спутников всем этим постановлениям. Но тут поднялся ропот, люди собрались толпой, стали оспаривать его власть, и он потерял бы ее безвозвратно, если бы не уничтожил мятежников, проведя подкоп под тот участок земли, на котором они жили. Это событие было истолковано как месть небес, и наш чудотворец никого в том не разубеждал.

42. После множества других приключений наконец приблизились к стране, которую предстояло завоевать. Вождь переселенцев, не желавший брать на себя ручательство за это дело и любивший воевать только издалека, удалился от своих подданных в пещеру и умер там голодной смертью, предварительно крепко заповедав им не давать пощады своим врагам и быть великими ростовщиками — две заповеди, которые они выполнили на диво.

43. Я не буду останавливаться ни на их победах, ни на том, как они основали новое государство, ни на разных переворотах, происходивших там. Все это нужно искать в самой книге, в которой ты познакомишься, если сможешь, с историками, поэтами, музыкантами, романистами и глашатаями, возвещавшими о будущем прибытии сына нашего монарха и о реформе кодекса.

44. Наконец он действительно явился, но не в пышном окружении, которое приличествовало бы его происхождению, а как один из тех искателей приключений, которым удавалось когда-то основывать или завоевывать царства с горсткой смелых и решительных сподвижников. Такая уж тогда была мода. Соотечественники долго принимали его за обыкновенного человека; но в один прекрасный день они с удивлением услышали, что он выдает себя за государева сына и присваивает себе право изменить старый кодекс, за исключением лишь десяти строк, и утвердить в замен новый. Он был прост в своих привычках и речах. Он возобновил под страхом смертной казни ношение повязки и белого платья. Относительно последнего он дал превосходные предписания, еще более трудные для выполнения;< но о повязке он высказал странные мысли. Некоторые из них я уже сообщил тебе; выслушай теперь другие. Он утверждал, например, что с этой повязкой на глазах можно явственно увидеть, как его отец, он сам и еще третье лицо, являющееся одновременно его братом и его сыном, сливаются в нераздельное единство. Ты, конечно, вспомнишь тут о Герионе древних. Но я прощаю тебе попытку объяснить чудо с помощью басни. Несчастный, ведь ты не знаешь тайну круговращения. Ты ничего не слыхал о божественной пляске, в которой три государя вечно обращаются один вокруг другого. Сын говорил даже, что он станет со временем большим вельможей и что его посланцы будут задавать пиры. Это предсказание оправдалось. Первые из тех, кто получил это почетное звание, устраивали недурные обеды и основательно выпивали за здоровье своего господина; но их преемники стали бережливее. Они открыли, не знаю как, что их господин обладает способностью вмещаться в кусочек хлеба и что его могут тогда проглатывать целиком в одно мгновение сотни тысяч его друзей, не испытывая при этом никакой тяжести в желудке, хотя он и был ростом в пять футов и шесть дюймов; в связи с этим было решено заменить обеды простыми завтраками без выпивки. Некоторые солдаты, любившие выпить, возроптали. Дело дошло до оскорблений, а там и до драки; было пролито много крови; и эта распря, повлекшая за собой две другие, привела к тому, что население аллеи терний уменьшилось вдвое и находится на грани полного исчезновения. Упоминаю об этом обстоятельстве как об образчике того мира, который новый законодатель принес в царство своего отца. Об остальных его идеях скажу лишь несколько слов; они были наскоро записаны его секретарями, из которых главнейшими были один продавец свежей рыбы и один сапожник из бывших дворян.

45. Этот последний, весьма речистый от природы, наговорил что-то неслыханное о чудодейственных свойствах некоей невидимой трости, которую государь подает, по его словам, всем своим друзьям. Понадобились бы целые тома, чтобы передать тебе хотя бы вкратце все то, что выдумали, написали, наговорили вожатые (при этом расправляясь друг с другом кулаками) относительно природы, действенной силы и свойств этой палки. Одни утверждали, что без нее нельзя ступить ни шагу; другие — что она совершенно бесполезна, были бы только здоровые ноги и искреннее желание ходить. Одни заявляли, что она становится жесткой или гибкой, прочной или слабой, короткой или длинной в зависимости от того, в какие руки она попадет, и от того, насколько трудна дорога, и что тот, у кого ее нет, виноват сам; другие уверяли, что государь никому не обязан давать ее, что он многим отказывает в ней и даже иногда отнимает ее у тех, кому дал ее раньше. Все эти мнения основывались на большом трактате о тростях, сочиненном одним бывшим преподавателем риторики в качестве комментария к тому, что было написано продавцом свежей рыбы о значении костылей.