Скачать 63.7 Кбайт
Прогулка скептика, или аллеи вступление.
Вселенная, говорите вы, творение вашего монарха; согласитесь же, по крайней мере, что эти два уголка не делают чести его вкусу. К чему здесь такое изобилие воды?! Нескольких ручьев было бы достаточно для поддержания свежести и плодородия этих лугов. А эти огромные груды неотесанных камней — вы, конечно, и их предпочитаете красивой равнине? Нет, повторяю еще раз, все это похоже скорее на причуды сумасшедшего, чем на создание мудрого ума.
40. — Что бы вы, однако, сказали,— ответил я ему,— о деревенском политике, который, не имея доступа в совет своего государства и ничего не зная о его замыслах, ополчился бы против налогов, против движения или бездействия армий, против операций флота и объяснял бы случайностью то победу в каком-нибудь сражении, то успех каких-нибудь переговоров или морской экспедиции? Вы, конечно, покраснели бы за него, а между тем вы заблуждаетесь ничуть не меньше. Вы осуждаете расположение этой реки и этих гор, потому что они вам сейчас мешают; но разве вы один в мире? Приняли ли вы в расчет, как соотносятся эти два предмета с благом всей мировой системы? Почем вы знаете, не нужна ли эта масса воды для поддержания плодородия в других краях, которые она орошает в своем дальнейшем течении, не осуществляет ли она торговую связь между многими большими городами, расположенными на ее берегах? Какая польза была бы здесь от ваших ручьев, которые солнце могло бы высушить в одно мгновение? Эти скалы, которые так оскорбляют ваш взгляд, покрыты травой и деревьями, общеизвестными своей полезностью. Из недр этих скал добывают минералы и металлы. На их вершинах — глубокие водоемы, которые наполняются дождями, туманами, снегами и росой и из которых воды затем правильно распределяются, образуя вдали ручьи, источники, малые и большие реки. Таковы, дорогой мой, планы государя. Разум подводит вас к порогу его кабинета, и вы достаточно наслышаны о нем, чтобы не сомневаться, что бессмертная рука вырыла эти водоемы и провела эти каналы.
41. Зенокл, видя, что спор начинает разгораться, сделал нам знак рукой, как бы приглашая нас приостановить военные действия. “Мне кажется,— сказал он,— что вы оба слишком спешите. Ведь, по-вашему, перед нами река и скалы — не так ли? А я утверждаю, что то, что вы называете рекой, есть твердый кристалл, по которому можно ходить совершенно безопасно, и что вайи мнимые скалы не что иное, как туман, хоть и густой, но легко проницаемый. Судите сами, прав ли я”. С этими словами он бросается в реку и оказывается на глубине более шести футов. Мы все не на шутку испугались за его жизнь; но, к счастью, Орибаз, хороший пловец, бросился вслед за ним, схватил его за полу и вытащил на берег. Наш испуг сменился громким хохотом, которого не мог не вызвать его вид. А он, широко раскрыв глаза и стряхивая с себя капли воды, спросил, почему мы так веселы и что случилось.
42. Тем временем быстрыми шагами вернулись наши разведчики. Они сообщили, что, идя вниз по реке, они нашли неподалеку от нас мост, сделанный самой природой. Это была довольно большая скала, под которой вода пробила себе ход. Мы переправились через реку и прошли около трех миль вдоль гор; река оставалась слева. Время от времени у Зенокла являлось желание ринуться головой в каменную стену, преграждавшую нам путь справа, чтобы, как он выражался, пронизать туман.
43. Наконец мы прибыли в приятную долину, которая пересекала горы и переходила в широкую равнину, поросшую плодовыми деревьями, преимущественно тутовыми, листва которых была отягощена шелковичными червями. Рои пчел гудели в дуплах нескольких старых дубов. Эти насекомые трудились без устали, и мы принялись внимательно рассматривать их, причем Фелоксен спросил Атеоса, считает ли он этих трудолюбивых животных автоматами.
44. — Если бы я стал доказывать,— ответил Атеос,— что это маленькие колдуны, заключенные в кольца гусеницы или в тело мухи, как недавно утверждал один из наших друзей, вы, верно, выслушали бы меня если не с удовольствием, то, во всяком случае, без негодования, и отнеслись бы ко мне более милостиво, чем жители аллеи терний.
45. — Вы правильно понимаете меня,— скромно сказал Филоксен,— я отнюдь не склонен видеть что-то страшное в легкой и невинной болтовне. Да будет далек от нас дух гонения; он одинаково враждебен как изящным манерам, так и разуму. Но если считать этих насекомых простыми машинами, то мастер, изготовляющий их столь искусно...
— Я понимаю, куда вы клоните,— перебил его Атеос,— это ваш государь? Недурное занятие для такого великого монарха — проявлять свое искусство в отделывании ножки гусеницы или крылышка мухи.
46. — Довольно презрения! — возразил Филоксен.— То, что вызывает восхищение людей, вполне могло привлечь к себе внимание творца.
40. — Что бы вы, однако, сказали,— ответил я ему,— о деревенском политике, который, не имея доступа в совет своего государства и ничего не зная о его замыслах, ополчился бы против налогов, против движения или бездействия армий, против операций флота и объяснял бы случайностью то победу в каком-нибудь сражении, то успех каких-нибудь переговоров или морской экспедиции? Вы, конечно, покраснели бы за него, а между тем вы заблуждаетесь ничуть не меньше. Вы осуждаете расположение этой реки и этих гор, потому что они вам сейчас мешают; но разве вы один в мире? Приняли ли вы в расчет, как соотносятся эти два предмета с благом всей мировой системы? Почем вы знаете, не нужна ли эта масса воды для поддержания плодородия в других краях, которые она орошает в своем дальнейшем течении, не осуществляет ли она торговую связь между многими большими городами, расположенными на ее берегах? Какая польза была бы здесь от ваших ручьев, которые солнце могло бы высушить в одно мгновение? Эти скалы, которые так оскорбляют ваш взгляд, покрыты травой и деревьями, общеизвестными своей полезностью. Из недр этих скал добывают минералы и металлы. На их вершинах — глубокие водоемы, которые наполняются дождями, туманами, снегами и росой и из которых воды затем правильно распределяются, образуя вдали ручьи, источники, малые и большие реки. Таковы, дорогой мой, планы государя. Разум подводит вас к порогу его кабинета, и вы достаточно наслышаны о нем, чтобы не сомневаться, что бессмертная рука вырыла эти водоемы и провела эти каналы.
41. Зенокл, видя, что спор начинает разгораться, сделал нам знак рукой, как бы приглашая нас приостановить военные действия. “Мне кажется,— сказал он,— что вы оба слишком спешите. Ведь, по-вашему, перед нами река и скалы — не так ли? А я утверждаю, что то, что вы называете рекой, есть твердый кристалл, по которому можно ходить совершенно безопасно, и что вайи мнимые скалы не что иное, как туман, хоть и густой, но легко проницаемый. Судите сами, прав ли я”. С этими словами он бросается в реку и оказывается на глубине более шести футов. Мы все не на шутку испугались за его жизнь; но, к счастью, Орибаз, хороший пловец, бросился вслед за ним, схватил его за полу и вытащил на берег. Наш испуг сменился громким хохотом, которого не мог не вызвать его вид. А он, широко раскрыв глаза и стряхивая с себя капли воды, спросил, почему мы так веселы и что случилось.
42. Тем временем быстрыми шагами вернулись наши разведчики. Они сообщили, что, идя вниз по реке, они нашли неподалеку от нас мост, сделанный самой природой. Это была довольно большая скала, под которой вода пробила себе ход. Мы переправились через реку и прошли около трех миль вдоль гор; река оставалась слева. Время от времени у Зенокла являлось желание ринуться головой в каменную стену, преграждавшую нам путь справа, чтобы, как он выражался, пронизать туман.
43. Наконец мы прибыли в приятную долину, которая пересекала горы и переходила в широкую равнину, поросшую плодовыми деревьями, преимущественно тутовыми, листва которых была отягощена шелковичными червями. Рои пчел гудели в дуплах нескольких старых дубов. Эти насекомые трудились без устали, и мы принялись внимательно рассматривать их, причем Фелоксен спросил Атеоса, считает ли он этих трудолюбивых животных автоматами.
44. — Если бы я стал доказывать,— ответил Атеос,— что это маленькие колдуны, заключенные в кольца гусеницы или в тело мухи, как недавно утверждал один из наших друзей, вы, верно, выслушали бы меня если не с удовольствием, то, во всяком случае, без негодования, и отнеслись бы ко мне более милостиво, чем жители аллеи терний.
45. — Вы правильно понимаете меня,— скромно сказал Филоксен,— я отнюдь не склонен видеть что-то страшное в легкой и невинной болтовне. Да будет далек от нас дух гонения; он одинаково враждебен как изящным манерам, так и разуму. Но если считать этих насекомых простыми машинами, то мастер, изготовляющий их столь искусно...
— Я понимаю, куда вы клоните,— перебил его Атеос,— это ваш государь? Недурное занятие для такого великого монарха — проявлять свое искусство в отделывании ножки гусеницы или крылышка мухи.
46. — Довольно презрения! — возразил Филоксен.— То, что вызывает восхищение людей, вполне могло привлечь к себе внимание творца.
|
|